Хоккейная сделка

Даже Элли и Дэш попали на картинку, сидя вместе под деревом. Под нашими телами аккуратными заглавными буквами написаны имена, но именно то, что под человечком Арии, наполняет мое сердце теплом.

МАМОЧКА.

— Это самая красивая картина, которую я когда-либо видел, — шепчу я, не в силах говорить из-за кома в горле.

Джулиана наклоняется и делает рупор из ладони, чтобы прошептать:

— Ария очень хорошо обо мне заботилась, как мама. Она так грустила, пока ты спал. Я слышала, как она много раз плакала по ночам. Она не знает, что я все слышала.

Я никогда не хочу стать причиной слез этой женщины, и ненавижу, что стал ей, даже если это было вне моего контроля.

— Спасибо, что была с ней, — шепчу я в ответ. — Я уверен, ты помогла ей почувствовать себя счастливой.

Джулиана кивает.

— А когда мы пойдем домой? Эта боль-ни-ца плохо пахнет, и я больше не хочу сюда возвращаться.

Энни смеется, подходя к моей кровати.

— Мы уедем, как только врач даст добро.

Я протягиваю руку и сжимаю руку Энни.

— Огромное спасибо. За все.

Я знаю, она, должно быть, вымоталась за эту неделю.

— Не стоит меня благодарить. Я просто так рада, что с тобой все в порядке, — она шмыгает носом, сжимая мою руку.

Джулиана тянется к Арии, и я таю от того, как легко та берет ее на руки.

— Почему все плачут? — шепчет Джулиана достаточно громко, чтобы мы могли ее услышать.

— Иногда люди плачут, когда счастливы. Это то, как мы показываем свои эмоции, — Ария трется носом о волосы Джулианы. — К тому же, твой папаша большой добряк.

Джулиана хихикает.

— Как большой плюшевый мишка.

— Я тебя слышу, знаешь ли, — поддразниваю я. — Я больше не в коме.

Энни поворачивается к Джулиане и протягивает руку.

— Пойдем, давай проверим, насыпали ли они конфет в автомат.

— Ура! — визжит она, позволяя Энни вывести ее из комнаты.

Я откидываю голову на подушку, поднимая руку для Арии.

Она переплетает наши пальцы, стоя рядом.

— Твой дед был здесь пару дней назад.

Я снова поднимаю голову, и мое тело напрягается.

— Что?

— Я раздумывала, сказать тебе сейчас или когда будешь дома, но решила, что лучше иметь рядом медперсонал на случай, если у тебя поднимется давление.

О, оно уже подскочило.

— Какого черта он хотел?

— Попытался откупиться от меня, — она роняет мою руку. — И сделал довольно хорошее предложение.

Я хватаю ее за запястье, прежде чем та отворачивается, и притягиваю обратно к себе.

— Нехорошо играть с человеком в ослабленном состоянии.

Она усмехается.

— Он все еще думает, что мы притворяемся, и поэтому предложил деньги, если я прекращу это представление. Я велела ему засунуть деньги себе в задницу.

— И…?

— И… сказала еще несколько грубых слов, и теперь нам, возможно, придется нанять нового телохранителя, потому что кажется, Эдди меня испугался.

Я смеюсь.

— Думаю, мы все тебя немного испугались.

— Хорошо, — она посылает мне хитрый подмигивающий взгляд, прежде чем ее глаза опускаются на рисунок Джулианы. — Энни показала твое завещание.

Я похлопываю по месту рядом с собой, и жестом зову ее залезть.

Ария тесно прижимается ко мне, и мы устраиваемся настолько удобно, насколько это возможно в неудобной кровати.

— Почему ты не говорил со мной о том, чтобы стать законным опекуном Джулианы?

Я провожу пальцами по ее волосам.

— Потому что ты бы нашла любую причину, почему не будешь хорошим опекуном, и стала бы спорить со мной.

Она вздыхает.

— Я бы, вероятно, так и сделала.

— Безусловно, — поправляю я. — Так как теперь к этому относишься?

— Ну, надеюсь, мне больше никогда не придется воспитывать ее без тебя, но… я согласна.

Я улыбаюсь с гордостью.

— Ты очень хорошая мама.

Ария поднимается, чтобы сесть и посмотреть мне в глаза.

— Я много думала на этой неделе.

— Да?

Она бросает взгляд вниз и теребит обручальные кольца на пальце, поэтому я поднимаю ее подбородок, чтобы вернуть эти красивые глаза к моим.

— О чем думала?

— Я уже давно хотела сказать это, но все трусила. А потом, когда ты пострадал, не знала, представится ли когда-нибудь еще шанс признаться. И, кажется, сейчас очень подходящий момент, потому что не знаю, смогу ли ждать еще минуту.

— В чем дело, детка? — смахиваю слезы, текущие по ее щекам. — Почему ты плачешь?

Арию очень трудно заставить плакать. Она выглядит такой нервной, я не могу себе представить, что скажет дальше.

Пока она не выпаливает:

— Алекс, я люблю тебя.

Звук на аппарате, к которому я подключен, учащается.

— Правда?

Она кивает, и по щекам снова текут слезы.

— Я никогда раньше не была влюблена, и не знаю, получится ли у меня. Ты такой невероятный, я не думаю, что смогу соответствовать. Но я люблю тебя и люблю Джулиану, и никогда не ожидала этого, но хочу быть с вами, — она всхлипывает, слезы теперь льются по ее лицу. — Я хочу ужины с пастой, чайные вечеринки и кино на диване. Я хочу нашу маленькую семью. Я хочу тебя, Алекс. Я люблю тебя.

Я обхватываю ее лицо, притягивая к себе, и в этот момент мир сужается до ее улыбки, до ее теплого дыхания, до ее нежной кожи.