Хоккенхаймская ведьма

– Да-да, – отвечал кавалер растерянно, а сам думал: «Вот старый болван, доволен, как дитя малое. Ладно бы была стоящая баба, а то так – местная потаскуха, которую соседи забьют камнями, если им позволить. Хотя все дело, может быть, в сыроварне».

Ротмистр ушел, вернее, убежал даже, а Волков остался сидеть за столом с кружкой пива. И тут он вспомнил, что у него не так давно тоже была бабенка, которую местные считали шлюхой, и что ему даже пришлось проткнуть ляжку одному сопляку из-за нее на дуэли. Но то была благородная дама! Но тоже шлюха, как и вдова. Конечно, сравнивать хозяйку поместья и хозяйку сыроварни нельзя, это разные женщины, хотя хозяйка сыроварни выглядела немного симпатичней. В общем, кавалер не пришел к однозначному выводу и позвал Ёгана.

– Звали, господин? – тут же появился слуга.

– Сыч пришел? – спросил Волков.

– Нет, пьянствует на площади с мужичьем. Там его все угощают. Он вроде как палач!

– Собираться надо, а он пьянствует.

– Уезжаем?

– Да уж, быстрей бы, иначе разорит меня этот трактир. Скажи Максимилиану, чтобы доспех мой собрал. И коня пусть седлает, а ты сундук мой погрузи в большую телегу.

– Да, господин, – ответил Ёган, уходя.

– И Сыча найди, – вслед ему кричал кавалер.

– Будет сделано, господин.

* * *

Волков лежал на лавке у стола, сгибал и разгибал левое колено и прислушивался к ощущениям: нога вроде и не ныла, но все равно не давала чувствовать себя хорошо. Долго согнутой была или мерзла – болит, если много часов в седле ехать – опять болит. Кавалер сел, вздохнул, взял тяжелую глиняную кружку и допил последние капли пива.

Суета отъезда. Верховые лошади уже оседланы, тягловые впряжены в телеги. Солдаты пришли, стали таскать нехитрый скарб монахов, грузить его в возы, и тут случилась какая-то заминка. Кавалер не прислушивался к разговорам и был удивлен, когда к нему подошел монах из писарей и робко сказал:

– Господин, отец Николас просит повременить с отъездом.

– Чего? – Волков едва ли не подпрыгнул на лавке. – Что? Как повременить? Вы там в своем уме?

Он даже и мысли допустить не мог тут остаться, одна ночевка в этом трактире обходилась ему в талер! Минимум в талер!

– Отец Николас просит передать, что отец Иона крепко занедужил, – мямлил монах.

Но Волков его уже не слушал. Рискуя заработать боль в ноге, он выбирался из-за стола так быстро, что опрокинул кружку рукой, и пошел в покои святых отцов. У двери отца Ионы толпились братья монахи, он их растолкал бесцеремонно, вошел.

Внутри собрались и брат Иоганн, и брат Николас, и брат Ипполит.

Лицо брата Ипполита было серьезно, аж брови сдвинул; он сидел на краю кровати и держал за руку отца Иону. Больной оказался лицом сер. Глаза полуприкрыты, на вид он и не дышал даже.

– Что с ним? – тихо шепнул кавалер отцу Николасу.

– Хворь, он давно уже животом скорбен, – отвечал монах. – Ничего, отживет еще. Не впервой.

– Кони оседланы, – напомнил Волков. – Солдаты ждут.

– Подождут час-другой, как-никак он прелат-комиссар, – блаженно рассуждал отец Николас. – Как лучше станет, так и поедем, а может, и до завтра повременим.

Кавалер взял под локоть юного лекаря и поволок его в коридор, и там, чтобы никто не слышал, спросил:

– Есть у тебя снадобье какое, чтобы дать ему, пусть он в телеге лежит да хворает.

– Нет, господин, – отвечал брат Ипполит, – боюсь, что никуда его везти нельзя.

– Нельзя?

– Нельзя, кровь у него пошла. Боюсь, в дороге только хуже будет.

– Кровь, какая кровь? – не понимал кавалер.

– Кровь пошла из заднего прохода, видно, кишка какая кровоточит, – объяснял молодой монах.

– Нажрался поросятины, – зло сказал рыцарь.

– Отцы говорят, он один половину поросенка съел.

– Вот-вот, – кивал Волков, который постничал уже не первый день. – И что, лошадей распрягать?

– Распрягайте, господин, – сказал монах.

Кавалер пошел вниз, велел расседлать лошадей, а потом сел за стол и заказал себе жареной колбасы и пива. Больше он не постничал.

Монахи так и толпились у покоев отца Ионы, солдаты бездельничали на дворе, а он ел колбасу с пивом. Затем попросил себе пирог.

А через час прибежал молодой монах из писарей и сообщил ему, что отец Иона почил.

Глава 10

Тучное тело монаха шестеро солдат не без труда вынесли из покоев и положили в гроб, который уже к вечеру был готов, а гроб донесли до телеги. И повезли в церковь на ночь для чтения псалтыря и отпевания. Читать взялись братия усопшего, отец Иоганн и отец Николас, также с ним пошел и какой-то местный поп.

А Волков сидел в трактире чернее тучи и надеялся, что утром толстого попа похоронят и сидеть в этом проклятом городишке им больше не придется. Он с содроганием думал, что монахи затеют какой-нибудь траур на три дня, панихиду или поминальную трапезу.

Единственное, что его утешало в этой ситуации, так это то, что изрядную зарплату Брюнхвальду платить уже не нужно. А впрочем, если бы не эти изматывающие мысли о деньгах, он бы грустил. Отец Иона был неплохим человеком.

Так он и сидел мрачный, один за столом, пока не поднял глаз и не увидел человека. Кавалер узнал его, это был слуга приболевшего барона.