Хоккенхаймская ведьма

– Десятки. Бургомистр говорил мне, что только барж у пристаней в день останавливается около десяти. А сколько мелких купчишек едет через город на север и на юг, одному Богу известно.

– Значит, и воров там хватает.

– Бургомистр уверял, что виселицы там не простаивают, а палачи зарабатывают больше кузнецов. И это еще не все, – барон остановился, чтобы отпить вина, – еще там уйма паломников, все приезжают посмотреть на святую.

– На мощи?

– Нет, не на мощи, – барон поморщился, – есть там какая-то старуха немая, чернь считает ее святой, хотя никто ее, конечно, не канонизировал. Бургомистр запретил ей принимать этих дураков и гонит их прочь, а они все равно едут. Хоть у дома ее постоять, помолиться.

– В общем, город многолюден, – резюмировал кавалер. – И я должен буду найти в нем вашего человека?

– Нет, думаю, нашего человека вы там не найдете, – невесело сказал фон Виттернауф. – Там купцы пропадают постоянно, принц Карл велел обер-прокурору и бургомистру устраивать розыски, и не раз, – последний такой был прошлым летом после того, как пропал купец с большой казной. Бургомистр просил роту пехоты у принца, своей стражи не хватало. Палачи и следователи работали неделю, много воров клеймили и рвали ноздри, двоим рубили руки, двоих колесовали и еще повесили дюжину, наверное, но ни купца, ни казну его не нашли. Купцы там испокон веков исчезают, а если не исчезают, то их там грабят – конечно, если без охраны они.

– Раз вашего человека искать нет резона, что ж мне там искать?

Вот тут и пришло время рассказать о том, что нужно было держать в тайне – это Волков понял по паузе, которую сделал барон, и по его долгому и внимательному взгляду, которым тот изучал Волкова. Затем барон опять заговорил:

– Якоб Ферье был нашим лучшим другом из тех, кто работал на той стороне реки.

Волков знал, что на той стороне Марты начиналось герцогство Эргундия, а дальше и вовсе земли подлого короля, с которым императоры вели войну уже двадцать лет; воевали они, правда, только на юге.

«Значит, Якоб Ферье был шпионом», – сделал вывод кавалер.

– Он переправился через Марту и остановился в трактире «Безногий пес». Оттуда написал мне письмо, в котором сообщил, что все, что нужно, у него. И как только он отдохнет и выспится, то поедет в Альк. Он собирался выехать через день. Больше я не получал от него писем.

– Нужно отыскать то, что у него было? Это ценная вещь? – спросил кавалер.

– Никому из воров они даром не нужны.

– Бумаги? – догадался Волков.

– Бумаги. – Фон Виттернауф глядел на него многозначительно.

– Никто не должен о них узнать?

– Никто не должен о них узнать. Иначе дому Ребенрее будет большой урон.

«Этот Якоб Ферье таскался где-то в землях подлого короля и вез оттуда бумаги, – размышлял кавалер, пока барон глядел на него и молчал. – Бумаги эти могут нанести вред дому Ребенрее, если о них кто-то узнает. И кто же этот «кто-то»? Ответ очевиден. Это император. И что тогда в бумагах? Тоже очевидно. Переписка курфюрста Ребенрее, принца Карла, с королем Оранции. Курфюрст и король вели переписку за спиной императора! – Кавалер поставил стакан на стол, стал растирать глаза ладонями, словно отгонял сон. – Господи, за каким дьяволом я сюда пришел? Нет уж, я не полезу в это дело за какие-то пятьдесят талеров, нужно вежливо сказать этому господину, что я занят и это дело не по мне. И уйти».

А барон словно мысли его прочел: он чуть наклонился над столом и, постукивая по нему пальцами в дорогих перстнях, заговорил:

– Друг мой, не забудьте, вы дали обещание хранить все в тайне.

– Да, но я не давал обещания лезть в это дело.

– Но вы, как мне кажется, уже догадались, о чем идет речь, так что вы уже влезли.

– Нет, нет, я ни о чем не догадался и еще никуда не влез. – Волков усмехнулся. – Завтра я уеду отсюда, и мы никогда с вами не увидимся. А о тайне можете не беспокоиться.

– Вы мне не поверите, – барон вдруг стал жесток, – но именно сохранение тайны меня и беспокоит. И вот что я скажу вам, кавалер: земля Ребенрее, на которой вы сейчас находитесь, может стать для вас не столь гостеприимной.

– Что ж, я уеду, раз земля Ребенрее будет ко мне неласкова.

– Нет, не уедете, – сказал барон насмешливо.

– Не уеду? – Кавалер стал наливаться знакомой ему упрямой решимостью. Он пристально глядел в глаза барона. – Кто ж меня остановит?

– Не нужно надувать щеки, кавалер, – сказал фон Виттернауф. – Оставьте это для заносчивых сопляков. Не я буду вас останавливать, а кое-кто посильнее.

– Да, и кто же это?

– Да вы сами, кавалер, – засмеялся фон Виттернауф, – ваша жадность или ваше честолюбие. Кто-то из них. Вы же жадный, кавалер, жадный.

– Не жаднее других, – бурчал Волков.