Хоккенхаймская ведьма

– Нет, – вслух размышлял Волков, – никто не должен знать, что вещь ищут.

– Ну, тогда пойти в то место, где воровство было, поспрошать людей местных, а после брать всех воров и как следует поговорить с ними.

– Говорю же тебе, нельзя, чтобы знал кто про розыск. А ты предлагаешь поспрошать людей да брать всех.

Фриц Ламме чесал горло небритое, смотрел в потолок, стал думать, а кавалер сел на лавку рядом с ним. Ждал. А Сыч все чесал горло и спрашивал:

– А у кого вещь-то уволокли?

– У купчишки одного, а купца, видно, убили. Вещь взяли, да деть ее никуда не могут, нам надобно найти ее.

– Ну, так давайте найдем тех, кто взял ее, – предложи Ёган и, сжав кулак, добавил: – И спросим с них. Авось скажут.

– Дурень, так речь о том и идет, чтобы найти их. А как? И так найти, чтобы тихо все было, – говорил Волков чуть раздраженно.

Ёган вздохнул, замолчал, а Сыч произнес:

– Есть один способ.

– Что за способ? – оживился Ёган. – Говори уж, не тяни.

– Да просто все. Раз купчишку убили и ограбили, так и поедем туда, где все это было, а один из нас будет вроде как купец. Станет пить, гулять, деньгами бахвалиться, воры авось и клюнут, а мы приметим их и тихонечко возьмем. А потом в укромном месте спросим про купчишку, что сгинул, авось разговорим их. Может, и узнаем про вещицу.

Сыч замолчал. Волков посидел, обдумывая его слова, а потом улыбнулся, схватил Фрица Ламме за шею крепко и стал трясти его, приговаривая:

– Давно тебя повесил бы, да полезен ты бываешь!

Все тоже радовались, а Сыч больше всех и стал просить:

– Раз полезен бываю, экселенц, так давайте пива выпьем, а то трактирщик нам более не отпускает.

– Заказывай, – согласился Волков. И приговаривал задумчиво: – Что ж, попробую быть купцом.

А монах сказал ему:

– Господин, вряд ли вас за купца кто примет.

– И то верно, – поддержал его Ёган, – какой из вас купец с такой-то рожей. Лицом. Вот за бандита вы бы сошли.

– Да, экселенц, купец из вас неважный, – согласился Сыч.

– А из тебя важный? – спросил чуть озадаченный кавалер.

– Не, я тоже никудышный купчина. А вот дурень наш деревенский будет в самый раз.

– Чего дурень-то? – завелся Ёган, сразу поняв, о ком идет речь.

– Вылитый мелкий купчишка-жулик, – продолжал Сыч. – Его чуть приодеть да кошель ему побольше повесить, в кошель меди накидать, а сверху серебра, для показа, и телегу ему с тюками дать – вылитый купец-прохиндей получится.

– Сам ты прохиндей, – говорил Ёган, но мысль о новой одежде и повышении статуса делала его речь не столь резкой, как обычно.

– Ну что ж, так и сделаем, – сказал кавалер, – пейте пиво, а потом идите, купите ему одежду, завтра выезжаем. Тут у нас дел больше нет.

* * *

… В городе, во всех храмах, с самого утра били колокола. Местные настоятели велели так провожать брата Иону. Его отпели за ночь, и на рассвете схоронили – народу было много, горожане пришли поглазеть, как хоронят страшного попа, того, что выносит приговоры. На кладбище ему нашли хорошее место, и, так как ветер нагнал тепла с юга, последний лед подтаял, грязи было по колено. Но, слава Богу, схоронили.

Волков попрощался с отцами-инквизиторами, и отец Иоганн, и отец Николас в ответ заверяли в любви и обещали хлопотать за него. А с солдатами он рассчитался еще вечером, велел им идти домой пешком, а коней и серебра, что причиталось Брюнхвальду, не дал. Наказал ему продать лошадей и седла, которые теперь стали не нужны, и с них взять свою долю, а все, что сверху, привезти ему. Он по секрету сообщил ротмистру, куда направляется. А ехали он в Хоккенхайм по какому-то делу, о котором кавалер ротмистру не сказал. Карл обещал быть там, как только дела позволят.

Глава 11

Ёган был горд своей ролью. Ему купили новые, хорошие башмаки и одежду, а еще берет. Мужику – берет! От этого слуга и вовсе счастлив был. Еще потратились на десяток мешков с бобами и чечевицей, чтобы пустым не ехал. Теперь Ёган гордо восседал на мешках в телеге, да еще покрикивал на мужиков, что мешали ему ехать.

Волков, Сыч, Максимилиан верхом и брат Ипполит в телеге отстали на половину мили. Как бы не с ним, но из виду его не выпуская. А кавалер еще вез письмо от барона фон Виттернауфа к бургомистру Хоккенхайма фон Гевену.

От Алька в Хоккенхайм вели две дороги. Одна на север до Фёренбурга, а от него на запад – длинная. Вторая короче, просто на северо-запад через Вильбург. В Вильбург кавалеру ехать не хотелось, там он мог встретить епископа, который, по слухам, был на него зол и грозил карой. Но в Фёренбурге его и вовсе обещали колесовать: голова магистрата или бургомистр – Волков точно не знал, кто из них, – сам приезжал в Ланн и просил его выдачи и возврата драгоценной раки. Так что лучше уж Вильбург.