Хоккенхаймская ведьма

Через него и поехали, и проехали его благополучно, а через четыре дня, к вечеру, почувствовали запах реки и увидали на западе большой город. Без стен и башен, но с хорошими домами и крепкими фермами вдоль дороги. Такими крепкими, словно тут никогда не было войны и их никто не грабил. Лошади и коровы паслись сами, без пастухов. Странно это было, ведь барон рассказывал, что город облюбовали воровские банды и что палачи зарабатывают тут больше кузнецов.

– Богато живут, – говорил Сыч, оглядывая местность.

Ему никто не ответил. Волков смотрел, как телега с Ёганом уже въезжала в город. Слуга направлялся в трактир «Безногий пес», так было уговорено. Туда же поедет и брат Ипполит, чтобы Ёган не остался без присмотра. Но они станут делать вид, что незнакомы. А Волков, Сыч и Максимилиан найдут себе другое пристанище, тихое и без лишних глаз, где можно неспеша потолковать с непонятливым человеком и поспрашивать у него, что да как.

Чем ближе город, тем больше на дороге возов и телег, а в самом городе и вовсе не протолкнуться. Кто-то едет к пристаням на реке, кто-то от них. А другие и по большой дороге, что идет вдоль воды. И повсюду: и у реки, и у дороги – склады, склады, склады. И трактиры. Трактиры, постоялые дворы, таверны, харчевни с комнатами для тех, у кого есть деньга, и лавками для тех, у кого денег мало. И с конюшнями, и с местами для телег. В городе все для гостей. Много кузниц, а у реки немало лодочных мастерских. Ёган, изображая из себя купчишку, спрашивал местных, и те указали ему трактир, что звался «Безногий пес». Монах просто ехал за ним да волновался, как бы в толчее городской не потерять наблюдаемого из виду, а уж за ними следовали Волков и Сыч с Максимилианом. Они были верхом, все видели и проводили Ёгана и монаха до самого въезда на двор трактира, после чего сами поехали на север искать тихое место, и пока город не закончился, так его и не нашли. А вот уже за городом, у реки, стоял на отшибе большой двор с раскрытыми воротами, у которых их встретил крепкий мужик в простой одежде и старой несуразной шапке – хоть и неказист был, но вел себя по-хозяйски, на проезжающих смотрел с достоинством. Сыч предложил:

– Поговорю с ним, сколько денег посулить?

– Много не обещай, – говорил кавалер, заглядывая в ворота.

Во дворе лежали хорошие бревна, аккуратно сложенные. Доски, брус и лодки, совсем свежие, еще не смоленые.

Сыч долго вел переговоры, а вернувшись, сказал разочарованно:

– Дурень он, говорит, что постояльцы ему не нужны. И денег не хочет брать, якобы руками зарабатывает достаточно. А больше ему не требуется.

Волков видел через забор большие сараи и понимал, что именно такое место ему нужно. Он слез с коня, рассуждая, что мужик заносчив и говорить с ним с коня – выказывать свое высокомерие, а тут нужно было польстить лодочнику.

– Добрый день тебе, – начал он беседу, подходя к мужику.

– И вам, господин, – с уважением отвечал хозяин.

– Меня зовут Фолькоф, я рыцарь божий, здесь по делу вашего герцога.

– Пусть длятся дни принца Карла, – сказал мужик. – А меня зовут Клаус Венкшоффер, я лодочный мастер.

– Мне необходимо место, и твой дом мне подходит, – он достал три талера из кошелька и протянул их мужику, – всего на неделю или две, со мной будут люди, но нам подойдет и сарай.

– А что ж за дело у вас, господин? – спрашивал мастер, но деньги не брал.

– Волноваться тебе не о чем, мы не разбойники и не воры.

– По вам видно, что вы не вор, не чета вашему человеку, который первым подходил, – согласился Клаус. – Значит, дело герцога? А что ж за дело?

– Дело такое, что знать никому о нем не нужно. – Волков так и держал деньги перед ним.

– Ну что ж, – мужик глянул на Максимилиана и Сыча, – раз вы люди принца, отказать я не могу, – он взял деньги из руки кавалера, – это за неделю: не то чтобы денег у меня не было, я беру потому, как порядок должен быть во всем.

– Мне нужен сарай, в который никто нос не сунет, – говорил Волков, а сам проклинал себя, думая, что следовало дать два талера.

– А никто и не будет. Один из моих работников уехал к родственникам, а второй вчера руку повредил. Мы тут с моей старухой вдвоем. Дочь к нам по субботам приходит, а сыны так и вовсе редко.

– Пойдем, покажешь сарай.

– У меня есть пустой один, я там доски хранил. Крепкий сарай.

Они пошли пешком в глубь огромного двора мимо недоделанных баркасов и лодок, Максимилиан поехал за ними, вел в поводу коней, а Сыч вошел во двор последним и закрыл ворота. Он уже чувствовал себя как дома.

* * *