Хоккенхаймская ведьма

Сыч и юноша тут же пошли скорым шагом из покоев, а кавалер присел на край стола и спросил у Рольфуса:

– Что, не хочется перстень мерять?

– Не по чину мне такое, – просипел купчишка, продолжая осторожно держать подарок.

– Не по чину, значит. – Волков встал.

Глаз он с купца не сводил, и тот от подобного внимания едва не шатался.

Тут вернулись Сыч с Максимилианом.

– Нет его там, экселенц, – сообщил Фриц Ламме. – Что делать будем, искать?

– Обязательно будем искать, но только с этими господами сначала потолкуем.

Волков превосходил любого из купцов ростом и весом, за его плечами было двадцать лет войн и сражений, а купчишки…

Первого он свалил с ног, просто толкнув плечом в грудь, и тот улетел к двери. Второму он положил пятерню на лицо и направил к стене, у того ноги едва от пола не отрывались, а Рольфус, чуя беду, бросил подушку и хотел было юркнуть из покоев, но кавалер поймал его за одежду и как тряпку метнул в стену.

И все стихло, купцы лежали: один трясся, другой молился, а Рольфус сжался и смотрел злым зверьком на всех по очереди.

Волков заметил перстень на полу, поднял его, осмотрел, не увидел ничего необычного и произнес:

– Максимилиан, а где моя секира?

– Внизу, в телеге, со всем нашим оружием, – отвечал юноша.

– Неси, думаю, она сейчас может пригодиться.

– Да, кавалер.

– Ёган!

– Да, господин.

– Заверни ковер, чтобы не запачкать, а то заставят за него еще платить.

Слуга принялся быстро сворачивать край ковра.

– О господи, господи, господи, – стал креститься один из купчишек. – За что мне такое.

Волков вдруг подскочил к нему и, схватив за шиворот, поволок в спальню. Затащил туда, закрыл дверь. В комнате был полумрак; кавалер взял с комода свечу, навалился на купца коленом, прижав его к полу, и спросил с угрозой:

– Кто тебя послал?

– Аппель, – сразу ответил купчишка сдавленно, – говорит, иди с Рольфусом, отнеси рыцарю подарочек. Я и пошел.

– Так и сказал «подарочек»?

– Что? А, да, так и сказал. Так и сказал, – кивал купец.

– Деньги обещал?

– Нет, да… Не деньги, обещал за месяц аренду за склад не брать.

– Кто таков этот Аппель?

– Первый из гильдии, все нобили друзья его, и банкиры, и купцы все под ним ходят.

– Он с бабенками дружит?

– С какими бабенками? – не понял купец.

– Из приюта, с Анхен, с Рябой Рутт.

– Нет, господин, что вы? Зачем они ему, берите выше, он с бургомистром дела делает.

Волков поднялся, поставил свечу на комод и сказал:

– Лежи тут, встанешь – ноги отрублю. Не шучу.

– Господи, Господи, Господи, – снова причитал купец, крестясь.

Он притащил и второго купца в спальню, но говорить с тем было трудно: от страха бедолага едва понимал, что происходит, а когда увидел, как Максимилиан протягивал Волкову страшный боевой топор, так стал рыдать и проситься к жене и детям, чтобы попрощаться. От него кавалер и вовсе ничего не узнал, а вот Рольфус был в себе, лежал у стены и зыркал по сторонам глазами; не нависай над ним огромный Ёган и крепкий Сыч, так и вовсе попытался бы бежать.

Кавалер сел перед ним на корточки и показал сначала секиру, а потом перстень:

– Ну, выбирай, рубить тебя или твой подарок в пасть затолкать?

Купец молчал, глядел, как кавалер вертит перед его носом перстнем, и дышал, словно бежал долго.

– Ясно, – Волков схватил его пальцами за щеки и стал разжимать рот, явно намереваясь засунуть туда перстень.

– Да не надо, не надо, – вырывался и бился купчишка. Он извивался, отталкивал руку, закрывался, всячески отдаляя от себя драгоценность. – Не надо, зачем же…

– Жри, тварь, – свирепел кавалер, раздражась от сопротивления купца. – Сыч, руки ему держи.

– Сейчас, экселенц, накормим гниду. – Сыч стал помогать Волкову, схватил Рольфуса за руки, и тот понял, что теперь уже конец его неминуем, и взмолился:

– Господин, господин, пощадите!

Волков не отпустил его, не убрал перстня от лица, но дал шанс:

– Кто послал?

– Негоциант Аппель звал меня к себе и сказал, что проводить вас надобно, зажились в городе, а по добру вы не уходите; говорил, что надобно вас поблагодарить так, чтобы другим неповадно было. Велел найти двоих, кто поглупее, чтобы делегация вышла, и взять у аптекаря Бределя капли, перстень ими полить.

– Что за капли? – спросил Сыч.

– Не знаю, склянка синего стекла, велено было три капли внутрь кольца капнуть и дать просохнуть.

– Аптекарь так сказал? – не отставал Сыч.

– Да, аптекарь, и предупредил, чтобы без перчаток перстня не брал.

– Аппель зачем с вами приходил? – кавалер неотрывно думал о четвертом купце.

– Не знаю, боялся, может, что передумаю. Хотел убедиться, что мы к вам пошли.

– Перстень тебе он дал? – интересовался Сыч.

– Он.

– Денег тебе обещал? Сколько?

Тут купчишка разговор прекратил, отвернулся и засопел.

– Знаешь, что курфюрст делает с отравителями? – напомнил кавалер.

Рольфус взглянул на него с негодованием:

– То не яд, до смерти травить вас нельзя было. То зелье для хвори. Чтобы вы захворали да домой убрались.

– Так Аппель сказал тебе?

– Нет, так аптекарь сказал.

– И что это за хворь?

– Не сказали мне. Не знаю.

– А где пузырек от зелья? – Сыч, как всегда, был внимателен к мелочам. – У тебя? Или, может, бросил?

– Бросил.