Холли

– Думаю, она подозревает, что мы вовлечены в… ну, ты знаешь.

– Конечно. – Он понятия не имеет, о чём она говорит.

Самолёт входит в очередную полосу облаков.

– Нам нужно поговорить, потому что дело серьёзное. Возвращайся до темноты, хорошо? Я готовлю эльфийские сэндвичи. Побольше горчицы, как ты любишь.

– Звучит заманчиво. – Так и есть, но только формально. Раньше мысль о сэндвиче с тонко нарезанным человеческим мясом (таким нежным!) вызвала бы у Родди зверский аппетит. – Проветрюсь ещё немного. Хочу нагулять аппетит.

– Хорошо, милый. Не забудь.

Родди кладёт телефон в карман и осматривается. Куда его занесло? Затем он видит статую Томаса Эдисона с лампочкой в руке, и понимает, что неподалеку пруд. Хорошо! Ему всегда нравилось любоваться прудом.

«Женщина, которая расспрашивала про Дресслера».

Так, теперь он вспоминает. Маленькая ссыкуха, боявшаяся снять свою маску. Любительница приветствий локтями. Чего им вообще опасаться её?

Благодаря ушным тампонам, пропитанным человеческим жиром – Родди втыкает их на ночь, – его слух так же хорош, как и зубы, и со стороны колледжа он слышит слабый звук человеческой речи, пропущенной через усилитель. Родди понятия не имеет, что там может происходить, так как колледж закрыт на лето, не говоря уже о паникёрстве, вызванном Новым Гриппом, как его называет Эмили, но, возможно, это как-то связано с тем чёрным парнем, убитым при сопротивлении полиции. В любом случае, Родди это не касается.

Родди Харрис, доктор биологических наук, известный диетолог, также известный как Мистер Мясо, идёт своей дорогой.

16

Дядя Генри говаривал, что Холли куда угодно всегда заявится раньше времени, и это правда. Холли просматривает половину выпуска вечерних новостей, где Дэвид Мьюир рассказывает о ковиде, ковиде и ещё раз о ковиде, а потом она не выдерживает. Выходит из квартиры и едет через город, а через лобовое стекло в глаза ей светит вечернее солнце, заставляя щуриться даже с опущенным козырьком. Холли проезжает кампус, слыша, что во дворе колледжа что-то происходит – она не может разобрать слов, доносящихся через колонки или мегафон – и предполагает, что это митинг ЖЧВ.

Холли проезжает по длинной извилистой улице мимо «викторианского ряда» с одной стороны и парка с другой, соблюдая скоростное ограничение в 25 миль в час и стараясь не притормаживать, минуя дом Харрисов. Хотя Холли внимательно его рассматривает. Никаких признаков жизни, что ни о чём не говорит. Возможно, Харрисы отправились поужинать, но, учитывая текущую ситуацию в стране – ковид, ковид и ещё раз ковид, – Холли в этом сомневается. Наверное, они смотрят телевизор или едят дома; может, и то, и другое сразу. Из-за проклятой наклонной подъездной дорожки Холли не видит, двухсекционный ли гараж, но ей видна крыша, которая кажется достаточно широкой для двух автомобилей.

Холли также бросает взгляд на соседний дом, перед фасадом которого вывеска «ПРОДАЁТСЯ», а лужайка нуждается в поливе. «Агенту по недвижимости стоит позаботиться об этом», – думает Холли, и задаётся вопросом, не Джордж ли это Рафферти. На вывеске не написано. Неважно, её интересует не агент и не лужайка. Её внимание привлекает живая изгородь, идущая вдоль всей длины пустующего участка. До самого гаража Харрисов.

Холли спускается с холма и останавливается у обочины чуть выше детской площадки. Здесь есть парковка (та самая, откуда похитили Хорхе Кастро), и на ней хватает свободных мест, но Холли хочет покурить в ожидании заката, так, чтобы маленькие дети не видели, как она предаётся своей пагубной привычке. Холли открывает дверь, высовывает ноги и закуривает.

Двадцать минут восьмого. Холли достаёт телефон, раздумывая, не позвонить ли Изабелле Джейнс, и снова убирает его. Ей нужно узнать, стоит ли в гараже Харрисов фургон. Если нет, Холли скажет Пенни, что она против обращения в полицию – никаких доказательств, лишь несколько косвенных зацепок, которые Харрисы (или их адвокат) спишут на совпадения, – но, если есть хоть малый шанс, что Бонни ещё жива, Пенни непременно обратится к копам. Харрисы забьют тревогу и предупредят того, кого покрывают. Тогда этот человек, «Хищник», наверняка исчезнет.

«Фургон. Если фургон там, дело будет на мази».

Большинство детишек уже покинули игровую площадку. Трое подростков, два мальчика и девочка, болтаются у карусели, мальчики толкают, девочка катается с поднятыми руками и развевающимися волосами. Холли предполагает, они тоже вскоре уйдут. Что бы ни происходило в колледже на холме, местным подросткам это не интересно.

Холли снова смотрит на часы: 7:30 вечера. Нельзя ждать слишком долго, если она хочет сделать хороший снимок фургона, но сейчас ещё достаточно светло. Холли решает подождать до без четверти восемь. Пусть тени ещё немного удлинятся. Это так тяжело; ожидание никогда не являлось сильной стороной Холли, и если она будет осторожна, то…

Нет. Погоди. Звучит голос Билла.