Холли

— По вашим словам, жертв было, как минимум, четыре. Пять, если считать Ортегу.

— Кастро, — возмущенно произносит Барбара. — Хорхе Кастро. Я нашла страницу Фредди Мартина в Фейсбуке. Он жил с Кастро и был убежден...

— У вас нет правовых оснований быть включенной в этот юридический случай, — говорит Тантлефф, — поэтому прошу вас, при всем уважении, не вмешиваться.

— Вмешиваетесь вы, — говорит Холли. — Пусть она говорит.

Тантлефф фыркает, но не протестует. Барбара продолжает:

— Мистер Мартин всегда был убежден, что мистер Кастро был убит. Он говорит, что у Кастро были родственники в Дейтоне, Ногалесе, Эль-Пасо и Мехико. Он не связывался ни с кем из них, и Мартин говорит, что он бы это обязательно сделал.

— Он был первым из них, — говорит Холли. — Я в этом уверена. Но если говорить о родственниках, то что насчет родственников остальных?

Она думает, что родственникам Эллен Краслоу из Джорджии будет всё равно, но Имани в трейлерном парке захочет знать. Отец Бонни тоже захочет знать, как и ее мать. Но больше всего она думает о Вере Стайнман, женщине, у которой теперь появились все основания пить и пичкать себя таблетками до смерти.

— Никого не оповестили, — говорит Джордж Уошберн. — Пока еще никого. — Он кивает в сторону Тантлеффа. — Это его дело, совместно с главой полиции.

Тантлефф издает протяжный вздох.

— Мы дадим следственным группам столько времени, сколько сможем, но мы не можем рассчитывать на то, что это будет долго держаться в тайне. Кто-то проболтается. В ближайшем будущем мне предстоит пресс-конференция, которую я не горю особым желанием проводить.

— Но сначала сообщите ближайшим родственникам, — говорит Холли. Почти настаивает.

Иззи успевает ответить раньше Тантлеффа:

— Конечно. Начиная с Пенни Даль.

Джером говорит, и Холли думает, что он, возможно, тоже думает о матери Питера Стайнмана.

— Вы можете хотя бы не упоминать о каннибализме?

Иззи Джейнс прикладывает руки к вискам, словно пытаясь унять головную боль.

— Нет. Будет закрытое заседание присяжных, но это всё равно всплывет. Слишком взрывоопасно держать это в тайне. Родственники должны узнать об этом раньше, чем увидят в чертовом "Инсайд Вью".

Вскоре после этого встреча заканчивается. Холли выжата, как лимон. Она возвращается в личную палату, закрывает дверь, ложится в постель и плачет в подушку, пока не засыпает. Она видит сон, в котором Эмили Харрис прикладывает ствол револьвера Билла к ее лбу и говорит:

— Я зарядила последний патрон, любопытная ты сучка. Ты осталась в дураках.

2

Медсестра — не та, что дала ей валиум, — будит ее в четверть третьего дня и говорит:

— Детектив Джейнс звонила на сестринский пост. Она говорит, что вы ей нужны. — Она протягивает Холли мобильный телефон и дезинфицирующую салфетку.

— Я в церкви при больнице, — говорит Иззи. — Можешь спуститься?

Холли катится на инвалидной коляске к лифту. На втором этаже, следуя указателям, она попадает во внеконфессиональную церковь при больнице "Кайнер Мемориал". Там никого нет, кроме Иззи, которая сидит на скамье в первом ряду. Одной рукой она небрежно держит четки.

Холли останавливается рядом с ней.

— Ты рассказала Пенни?

— Так точно. — Глаза Иззи красные и опухшие.

— Полагаю, всё прошло не очень хорошо?

Иззи поворачивается и бросает на Холли такой несчастный взгляд, что Холли едва может выдержать его. Но она выдерживает. Ей приходится, потому что Иззи сделала ту грязную работу, которую Холли должна была сделать сама.

— Как, черт возьми, по-твоему, всё прошло?

Холли молчит, и через несколько секунд Иззи берет ее за руку.

— Это дело послужило мне уроком, Гибни. Как только начинает казаться, что ты видела худшее, что есть в человеке, жизнь убеждает тебя в обратном. Злу нет конца. Я взяла с собой Стеллу Рэндольф. Я знала, что мне понадобится помощь в этом деле, а она — консультант департамента по психическому здоровью. Она беседует с полицейскими после инцидентов с их участием. И по другим проблемам.

— Ты сказала Пенни, что Бонни мертва, и...?

— А потом я рассказала ей, как Бонни умерла. Что с ней сделали. Я пыталась сгладить углы... подбирать щадящие слова... но она поняла, о чем я говорю. Или чего я недоговариваю. Какое-то время она просто сидела, сжав руки на коленях, и смотрела на меня. Как женщина на очень интересной лекции. Потом она начала орать. Стелла попыталась обнять ее, но Даль оттолкнула ее так сильно, что Стелла споткнулась и упала на пол. Даль начала царапать ей лицо. Если бы ее ногти были длиннее, она разодрала бы ей всё лицо, но она всё равно оставила на щеках большие красные следы. Я обхватила ее медвежьей хваткой, но она продолжала кричать. Наконец, она немного успокоилась, а может, просто выдохлась, но этот крик я запомню на всю жизнь. Одно дело приносить кому-то известие о смерти, я, наверное, делала это два десятка раз, но такое... Холли, как думаешь, они были в сознании, когда их убивали?

— Я не знаю. — И Холли не хочется это знать. — Она говорила что-нибудь обо... мне?

— Да. Что она больше не хочет тебя видеть.

3