Холод южных морей

Лазарев задумался. «Вот так командуешь людьми, тебе вверенными, и не задумываешься, что у каждого из них есть свои таланты, втуне спрятанные», – вздохнул он. Затем вынул из кармана довольно большую серебряную монету, повертел ею и передал Матвею.

– Это пиастр, равный пяти рублям серебром. Раздели их между артельщиками сообразно их труду, вложенному в общее дело, по твоему разумению. И спасибо тебе за вами содеянное!

– Рад стараться!

И, кажется, впервые Андрей Петрович заметил слезинку, сверкнувшую в его глазах в свете факела.

* * *

На прощание Лазарев крепко пожал руку Андрею Петровичу.

– Большое спасибо, Андрей Петрович, за вашу плодотворную научную деятельность. Думаю, что вы можете претендовать в Академии наук на место академика.

– А на кой ляд ему сдалось место академика, – вмешался Фаддей Фаддеевич, – если он и так почетный член академии?

– Но звание профессора вам бы не помешало, Андрей Петрович? – продолжал настаивать Лазарев.

– Нет, Михаил Петрович, не помешало бы, – смущенно признался тот.

– А ведь после завершения экспедиции вы могли бы обработать результаты своей плодотворной научной деятельности и блестяще защитить докторскую диссертацию. А я бы, например, с большим удовольствием дал заключение о практической реализации ее основных положений. Так что подумайте об этом, Андрей Петрович.

– Спасибо на добром слове, Михаил Петрович!

– А вашу экспозицию можно смело хоть сейчас выставлять на показ публике – успех будет гарантирован. И правильно сделали, что не согласились с предложением художника Михайлова. Вы были совершенно правы.

И последнее. Теперь всех морских животных, добытых командой «Мирного», я, как понял, должен буду передавать на «Восток»?

– Не совсем так, Михаил Петрович. Только по паре каждого вида, самца и самку, и то при условии, что таковых нет в нашем собрании чучел.

– Понятно, Андрей Петрович. Вы отводите мне роль своеобразного селекционера.

– Ни в коем случае! Это своего рода первичный отбор, который конечно же должен производить натуралист. Но за неимением такового, вам, Михаил Петрович, с вашими обширными познаниями производить его не будет представлять никаких затруднений.

– Тем более, что другой мой заместитель выполняет обязанности натуралиста так же на общественных началах, – не преминул подчеркнуть Фаддей Фаддеевич.

Лазареву оставалось только улыбнуться.

* * *

Андрей Петрович, проводив гостя, вернулся в свою каюту и стал анализировать результаты встречи.

«Прекрасно образованный флотский офицер с обширным кругозором, далеко выходящим за рамки его профессиональной деятельности… Пожалуй, в этом плане он даст фору Фаддею. А тот чувствует это и ревнует».

Он никак не мог простить себе оплошности и с воинским чином Лазарева, и с его должностью капитана «Суворова». «А Фаддей тоже хорош: “Я давно следил за Лазаревым!” Как бы не так. Тоже любитель пустить пыль в глаза!» – в сердцах возмущался Андрей Петрович беспардонности друга. А затем глубоко задумался, вспоминая события, происходившие в Русской Америке в последние годы его пребывания там.

«Почему же “Суворов”, заранее прибывший в Новоархангельск, чтобы совместно действовать с “Кутузовым”, который должен был подойти туда позже, вдруг поспешно, не дождавшись того, вернулся в Кронштадт? Ведь для этого, безусловно, должна была быть очень веская причина, не так ли?» – и вдруг похолодел от пришедшей на ум догадки. Вынул батистовый носовой платок и вытер вспотевшие лоб и шею. Потом встал и, как всегда в минуты внутреннего волнения, привычно заходил по каюте.

«Похоже, что Лазарев каким-то образом узнал об имевших место в среде поселенцев сепаратистских настроениях по отделению американских колоний от России. Прекрасно зная, что полновластным хозяином Русской Америки является Баранов, он совершенно справедливо пришел к выводу, что именно он, Баранов, и является главным источником этих настроений. Почему и поспешил сообщить в Петербург о грозящей опасности. И по его прибытии туда в Русскую Америку срочно направляется “экспедиция” на “Камчатке” под командой Головнина, верного поверенного Александра I».

Андрей Петрович сел, откинувшись на спинку кресла.

«Выходит, что человек, с которым я только что беседовал, является злым гением Баранова? Получается, что так…» И тут же незамедлительно проснулся внутренний голос: «А как бы ты, русский офицер, верный присяге, поступил бы на его месте? – и ответ был однозначным: – Да, я поступил бы точно так же…»

И вздохнул с облегчением – лейтенант Лазарев в его глазах был полностью оправдан.

Глава 4. Здравствуй, Южный материк!