Холод южных морей

В дверь каюты негромко постучали, и, получив разрешение, на пороге появился рассыльный.

– Ваше высокоблагородие! Их благородие господин вахтенный офицер приказали доложить вашему высокоблагородию, что к зюйду видно сплошное ледяное поле!

Друзья переглянулись и поспешили на мостик.

Шел мокрый снег, сквозь пелену которого были все-таки видны около пятидесяти айсбергов в зоне видимости, в пространстве между которыми было множество мелкого разбитого льда. На юге же, на сколько охватывал глаз, белело сплошное ледяное поле.

– Радовались, что прошли шестидесятую параллель, и на тебе – подарочек! Между прочим, господа, – обратился капитан к офицерам, бывшим на мостике, – мы сейчас, применительно к Северному полушарию, находимся на широте Петербурга. Каково?!

– Зато мы, Фаддей Фаддеевич, здесь, в Южном полушарии, находимся в безмолвном царстве льда и айсбергов, – подал голос лейтенант Торсон, человек тонкой поэтической натуры, бывший сейчас вахтенным офицером.

– Это вы будете рассказывать петербургским дамам, Константин Петрович, и гарантирую вам сногсшибательный успех, – улыбнулся капитан, питавший к нему признательные чувства.

Затем приказал повернуть на восток и убавить парусов ввиду надвигавшейся ночи.

* * *

До полуночи шлюп шел в сплошном месиве мелкого льда, непрерывно меняя курс, обходя большие плавающие льдины. К утру надвинулся плотный туман, заставивший еще уменьшить площадь парусов.

Фаддей Фаддеевич заметно осунулся. Вахтенные офицеры менялись, а капитан почти все время был на мостике – уж очень тяжелой была ледовая обстановка в условиях ограниченной видимости. Андрей Петрович все время был с ним рядом, стараясь, как мог, приободрить друга.

К счастью, после полудня туман рассеялся, и вокруг, как и прежде, были айсберги и мелкий лед между плоскими льдинами, которые приходилось то и дело обходить, чтобы не повредить корпус. Но вскоре впереди показалось ледяное поле, простиравшееся на северо-восток, в котором оказались затертыми большие и высокие ледяные острова.

– Ну что же, придется подворачивать к норду, – устало выдавил из себя столь неприятные слова капитан, ударив ладонью по планширю ограждения мостика. – Другими словами, будем пятиться назад, как раки. – И немного помолчав, приказал предупредить «Мирный» о перемене курса.

– Не унывай, Фаддей, будет и на нашей улице праздник! – обнял друга Андрей Петрович. – Не может же в конце концов это ледяное поле быть бесконечным. И обрати внимание на затертые в нем айсберги. О чем это говорит? – Фаддей Фаддеевич напряженно слушал его. – Это говорит о том, что это огромное ледяное поле было частью припая[15], которое с повышением температуры воздуха под действием ветра и подводного течения оторвалось от него и стало дрейфовать к северу. Следовательно, к югу от него должно быть большое пространство чистой воды, которым мы и должны воспользоваться. И заметь, лед-то этого поля не многолетний, не паковый.

– То есть это действительно лед прибрежного происхождения, – продолжил Фаддей Фаддеевич, глаза которого уже горели желанием немедленных действий.

– Вот именно. А сейчас, пока нет возможности прорваться через него или обойти и все вокруг более или менее спокойно, пойдем-ка поспим хоть самую малость, а то, в случае чего, может сил-то и не хватить.

– Спасибо, Андрюша, спасибо твоей светлой голове. Ты прав, надо хоть немного отдохнуть, а то я сам, наверное, не смогу покинуть мостик, – и вдруг рассмеялся, – как тот пьяница, что никак не может оторваться от бутылки.

* * *

– Андрей Петрович! Андрей Петрович!.. – осторожно теребил барина за плечо Матвей. – Просыпайтесь…

Тот резко, рывком сел на постели, зацепив при этом край балдахина, и непонимающим со сна взглядом уставился на вестового.

– Их высокоблагородие господин капитан просят вас, Андрей Петрович, подняться на мостик.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил тот, натягивая сапоги с собачьим мехом, так как спал на кровати поверх покрывала, не раздеваясь.

– Не знаю, Андрей Петрович, – не по-уставному, но с озабоченностью ответил Матвей, – Макар только просил передать просьбу капитана. А больше не сказал ничего. Видно, сам толком не знает.

Андрей Петрович метнулся из каюты, чуть не столкнувшись с Фаддеем Фаддеевичем, выходящим из капитанской каюты.

– Вахтенный доложил, что вроде бы вдали виднеется что-то, похожее на проход между ледяными полями, – видя немой вопрос в глазах друга, на ходу сообщил капитан. – Но видимость плохая, сейчас разберемся…

Шел мокрый снег, но обстановка была примерно та же.

– Сколько прошли после поворота, Аркадий Сергеевич?

– Шестнадцать миль, Фаддей Фаддеевич! – доложил лейтенант Лесков.

«Стало быть, часика три соснули, – удивился Андрей Петрович, – а показалось, что только что прилегли».

– Ни черта не видно! – в сердцах выругался капитан, пытаясь разглядеть проход сквозь пелену снега, и вдруг широким шагом пошел с мостика.

– Ты куда, Фаддей?! – забыв о присутствующих, забеспокоился Андрей Петрович, кинувшись за капитаном.

– На салинг. Оставайся здесь.