Холод южных морей

В 3 часа ночи, хотя и продолжало жестоко штормить, Беллинсгаузен, полагая, что «Мирный», как обычно, отстал, повернул через фордевинд на юг, чтобы к рассвету соединиться с ним.

Андрей Петрович, все это трудное время находившийся рядом с капитаном, радовался за друга. Он прекрасно понимал, что тот, как и все нормальные люди, испытывал если и не чувство страха, то глубокую тревогу за судьбу судна и его команды. Однако приказы отдавал спокойно и уверенно и всем своим видом благотворно влиял на офицеров и матросов в эти часы тяжелых для всех испытаний. Вот и сейчас, совершая поворот, рисковал оказаться бортом к огромной волне, которая запросто могла положить шлюп на борт. Но в интересах дела надо было делать поворот, и он его делал. «Не только неустрашим в силу своего характера, но и искусен в морском деле, что доказал уже не раз и не два», – с чувством глубокого удовлетворения отметил он.

К общей радости, вскоре впередсмотрящие с салинга доложили, что видят «Мирный», и, сблизившись с ним, похожим на новогоднюю игрушку, от ватерлинии до верхушек мачт осыпанную сверкающими искорками льда, снова пошли к северу.

* * *

Буря неистовствовала еще более суток. И хотя ветер стих, но великая зыбь продолжала вздымать шлюпы ввысь и опускать их в провалы между водяными валами. Но это уже было не так опасно, и напряжение, в котором мореплаватели находились в течение многих часов, спало.

В это время впередсмотрящие доложили, что недалеко на ветре видят две плавающие дощечки. Когда же матросы боцманской команды извлекли их из моря длинными сачками, то они были похожи на обшивку шлюпки. Так как они были довольно новы, не успев обрасти мхом и ракушками, то старший офицер предположил, что на «Мирном», наверное, волнами разбило шлюпку.

– А почему бы не у нас, Иван Иванович? – подозрительно спросил капитан. – Ведь «Мирный» идет за нами, а не мы за ним.

– Потому что у нас и баркас, и все остальные шлюпки в полном порядке, Фаддей Фаддеевич, – доложил Завадовский, радуясь оперативности боцмана и его команды. – А эти самые дощечки могли быть занесены сюда с «Мирного» порывом сильного попутного ветра.

– Маловероятно… – с сомнением сказал капитан, оглянувшись на «Мирный», шедший сзади на довольно значительном расстоянии.

Офицеры переминались с ноги на ногу, отводя глаза в сторону.

– Это в конце концов может быть и результатом кораблекрушения какого-нибудь европейского судна в этих широтах, – нарушив затянувшуюся паузу, предположил Андрей Петрович. – Ведь если бы эти дощечки были занесены сюда издалека морскими течениями, то они бы непременно за столь длительное пребывание в морской воде обросли бы мхом, ракушками и разными морскими слизями, чего, как мы видим, не наблюдается.

Лицо капитана вытянулось.

– Только этого нам и не хватало, – почти шепотом произнес он, быстро прикидывая в голове возможные в связи с этим варианты своих дальнейших действий.

С «Мирного» же на его запрос доложили, что никаких повреждений на его гребных судах не обнаружено. Капитан, заложив руки за спину, мерил шагами мостик, не замечая исчезновения с него старшего офицера. «Что делать? – мучительно думал он. – Начинать поиски потерпевших кораблекрушение? Но это все равно, что искать иголку в стоге сена! Ведь мы не знаем даже предположительного времени произошедшей трагедии, и эти злосчастные дощечки могло отнести течением черт знает куда. Да и нет других материальных доказательств этого. Сигнальщики своими острыми глазами уже и так ощупали все видимое пространство. В то же время, если не сделать этого, то во всем мире поднимется вой, что-де русские моряки бросили на произвол судьбы терпящих бедствие мореплавателей, – и он нервно передернул плечами. – Такова уж участь капитана, для того-то и наделен он чрезвычайными правами и полномочиями…»

Его мысли прервал громкий стук каблуков по ступенькам трапа, ведущего на мостик, и перед ним предстал сияющий старший офицер.

– Все разъяснилось, Фаддей Фаддеевич! – запыхавшись от бега, доложил он. – Доски сии оторваны от нашего шлюпа внизу у подветренного борта! Никаких кораблекрушений, Фаддей Фаддеевич!

Капитану так и захотелось от радости задушить его в своих объятиях. Но нельзя – флотский этикет!

– Чудеса какие-то, господа! – воскликнул он. – Палим из пушек по айсбергу – куски льда отлетают с его противоположной стороны, огромные волны бьют в наветренный борт – доски отлетают с подветренного, – и благодарно пожал руку капитан-лейтенанту.

Все облегченно вздохнули, радуясь за капитана.

– А обломки сии, Иван Иванович, сохраните. Я их лично вручу морскому министру, чтобы тот при случае разобрался с головотяпством мастеров корабельных.

Глава 6. В средних широтах