Холод (СИ)

Минут через десять, картинка пришла в норму и я схватился за голову.

Стелла со мной поговорила. Вызвала на балкон, отжала сигарету и вывалила на меня все новости.

Блин! Точно! Вот после этого разговора-то, мы и укушались в хлам, с подачи, к сожалению, моей…

Санти, Аша и Георг, вывалились в общаге, в двух шагах от Стеллы, возглавлявшей приемочную комиссию: общагу отремонтировали, но студни жаловались, что хреново.

Разумеется, увидев пусть и бывшего, но своего студента, с разбитой мордой и девчонок, с круглыми глазами и потерянными улыбками, Стелла устроила им допрос с пристрастием.

Может быть, все бы и обошлось, да только злополучная камера Георга, не вовремя пикнула, напоминая о полном разряде батарей.

«Прикрыть» свои мысли, не успели все трое, и Стелла устроила им разбор полетов — уж что-что, а работать по ассоциациям и ловить, когда человек совершенно расслаблен, наша декан умеет, не отнимешь.

Выплыл и я, и их план, и запись, как подтверждение.

И мое рукоприкладство, в отношении малолетнего — тоже.

А тут и я с ней связался.

Праведный гнев, коим пылало мое начальство, поутих, но вырывался наружу — дикой вонью.

Сперва, Стелла собиралась сдать меня полиции. Потом — «Фемиде». Потом — уволить, ко всем святым. Потом устроить торжественное сожжение, с факельным шествием.

К этому времени, все трое студентов уже понимали, что вляпались очень глубоко и только и могли, что вжимать головы в плечи, когда очередной «конструкт», свистел над их головами.

На мое счастье, первое, что сделал Георг — сломал чип памяти — едва Стелла отвернулась.

Второе его разумное решение — смыться — уперлось в проблему чистой одежды.

Оставив молодежь «чистить перышки», декан собрала «большую тройку» и пылая жаждой восстановить справедливость, кинулась ко мне домой.

И вот тут, у меня нарисовался первый вопрос: «Откуда, ключ от Моей квартиры у декана?!»

Попавшись на мою защиту, едва не замерзнув и дождавшись моего появления, «большая тройка» уже не хотела восстанавливать справедливость — слишком было для этого холодно — они решили наказать меня иначе.

Они решили впиндюрить мне классное руководство, или, кураторство, над группой выпускников. А в лаборанты — всунуть Георга!

Второй вопрос: «И что мне с этим теперь делать?» Так же меня мучил, как и первый.

А ведь был еще и третий вопрос, и четвертый…

Выбравшись из-под простыни, принялся натягивать одежду — гостей пора будить и выпроваживать — да и самому, курить хотелось и кофе — в любой последовательности.

Пока на цыпочках — кофе — нет, жратвы — нет, а значит чего зря людей будить, пробрался на балкон, по пути едва не запнувшись об Артура, спящего сидя и с блаженной улыбкой прижимающегося к сапфиру.

Подняв его же, валяющийся рядом телефон, сделал пару снимков — ведь ни за что же не поверит, пока не увидит.

Судя по прохладе и низко висящему солнышку, времени было часов шесть утра.

Ничего не поделаешь — «сон алкоголика крепок, но не долог!» — аксиома, усвоенная мною еще в годы бурной юности.

Судя по разномастным пачкам сигарет — за ними тоже бегали, в свое время и, будучи уже «готовыми» — подкуривали со стороны фильтра.

Первая затяжка, вторая и мир покачнулся, прогнулся и засмеялся, давая понять, что жизнь налаживается!

С балкона пошел сразу на кухню — народ надо возвращать к жизни, во что бы то ни стало!

Пока в кастрюльке варился кофе, настрогал бутербродов и радостно пошел всех будить.

Валентин и Лиззи дрыхли в комнате, «валетом» — нормально, за них я никогда не переживал, вот и сейчас они демонстрируют многолетний педагогический стаж…

Артур — собирался постепенно, но… Сдается мне, сапфир умудрился почистить ему кровь — слишком уж он выглядел ошеломленным и свежим, словно и не пил, вовсе.

Капитан спал в обнимку со своей супругой, на моем единственном, нормальном, «лежбище» — диване. Даже разложить его смогли — «респект и уважуха» — я его и по трезвому состоянию, развернуть не могу, а тут — пьяными… Надо попросить, чтобы не складывали…

В четвертой комнате спал я.

Стеллы так и не обнаружилось.

Надеюсь, ее не понесло на «подвиги»?

5

…— Занятия в этом году мы начинаем с верой в будущее и надеждой на лучшее… — Президент академии, осыпанный научными регалиями, как собака — блохами, разливался соловьём перед студентами. Слушая профессорский спич, складывалось впечатление, будто нет в мире ничего лучше, чем стены академии, столь дорогие его сердцу.

Первое сентября, первый день осени и самый тоскливый день в глазах всей детей.

Сколько его не пытаются сделать привлекательным — получается не очень.

Вечно — учителя в мыле после приемок школ, родители — после закупок и сборов, а дети издерганы родителями.

Академию эта чаша тоже не обнесла — ремонтировался корпус общаги и два корпуса учебных — в этом году повезло попасть под ремонт общаге «психопатов», их же учебному корпусу и корпусу технарей.

— … Новые учебные аудитории откроют свои двери для самых востребованных специальностей. Академия, приложила все усилия, чтобы… — Президент разорялся, а в воздухе повисла странная, почти звенящая тишина.