Холодина

Интересная мысль пришла мне в голову. Из всех этих всемогущих колдунов самым «нормальным» (если можно так сказать) мне казался Красномордый. Да, он сломал мне два зуба и почти сломал челюсть. И в плен меня взял именно он. Но только ему от меня ничего не нужно. Он простой и понятный. А в его коротких грубых словах сквозило даже какое-то сострадание. Обольщаться, конечно, не стоит. Сострадание не персональное, а… общечеловеческое, что ли. Ему просто жалко, что какой-то бедолага попал в такой переплет. Но, если будет нужно – он прирежет или пристрелит меня, глазом не моргнув.

Убежден, что он даже не поморщится. Я вот так не умею.

«Я никак не умею» – признался я всем своим незримым собеседникам.

Не умеешь убивать – умрешь сам. По крайней мере, в этом новом мире всё работает именно так. Не сегодня, так завтра эти твари меня прикончат. Избавятся от помехи.

«И даже после смерти ничего хорошего меня не ждет, – вздохнул я. – По крайней мере, в сегодняшнем сне, мне всё ясно расписали. Человек духа из меня никакой. Крыса. Причем, крыса, мечтающая о сыре. Засосет мой жалкий разум ноосфера и отдаст на прокорм духовным исполинам…».

– Ну, я бы не был к тебе столь категоричным.

Я аж на месте подлетел! Вскочил, вжался в стенку, с ужасом глядя налево. Там, в углу, прямо возле очка в полу стоял… да тот самый бородач из моего сна! Облокотился на шершавую бетонную стенку, как тогда на дерево, точно также сложил руки на груди – и смотрит на меня со своей легкой улыбочкой. Точно такие же непонятные одежды, точно такие же роскошные волосы. Только теперь он совсем настоящий и стоит прямо передо мной!

Или я всё еще сплю? С силой ущипнул себя за мочку уха и взвыл бы от боли, если бы за последние дни не привык к этой боли сверх всякой меры. Значит, не сплю. Но тогда…

– Чо ваще происходит?!

– Я говорю, что ты излишне суров к себе, мой друг. Голодные люди часто мечтают о еде – разве можно их в этом винить? Но не все, мечтающие о сыре крысы, способны ценить чужую жизнь. Ты же ее весьма ценишь – даже в ущерб собственной безопасности. По крайней мере, так я понял из вашего разговора…

– Какого еще разговора?

– Ну, который ты вел со своими незримыми собеседниками.

«Так, эта тварь ковыряется в моей голове» – дошло до меня.

– Колян, перелогинься! – выплюнул я в бородача с ненавистью. – Сука ты шепелявая…

– О нет! – незнакомец, наконец, слегка изменился в лице, стерев вечное благолепие. Даже руки расплел и слегка замахал ими. – Я понял, о каком человеке ты говоришь. И ты прав, он способен, как ты сказал, залезть тебе в голову. Но только не притвориться мной.

– Да ты-то кто такой? – ужас понемногу уходил, в груди закипали гнев и ярость.

– Я – Разум.

– Кто?

– Мне тоже казалось, что тебе трудно будет усвоить сходу такую концепцию, так что я специально проник в твой сон, дабы всё разъяснить. Ты должен был это помнить…

– Помню-то я всё отлично! – меня начинало потряхивать. – Не хочешь ли ты сказать, что ты…

– Разум Мира.

Вот взял и просто это сказал. Еще и улыбается!

– Ты – Разум нашего Мира?

– О нет! – бородач замахал руками. – Все-таки возникло недопонимание. Слова эти… Я Разум другого Мира. Далеко-далеко отсюда.

Он с легким сожалением посмотрел на меня (а я наверняка представлял собой жалкое зрелище) и добавил:

– Ты ведь не думаешь, что во всей Вселенной жизнь смогла появиться только на вашей планете?

– Ну… – я понял, что сиплю и прочистил горло. – Есть и такие теории.

– Ха!

Иногда этот… Разум выдавал очень живые эмоции, и я почти верил, что он настоящий.

– Типичный эгоцентризм. Такой, как я, может быть только один! Я теперь знаю, что у вас такая же проблема и во времени. Каждое поколение именно свою эпоху считает самой ужасной, самой трагичной. И ждет Конца Света.

Бородач от души забавлялся. Как будто, что-то умилительное увидел.

– Это не так, мой друг. Жизнь возникает повсеместно. Её так много во Вселенной, что ты очень удивился бы! Конечно, далеко не всегда ноосфере удается развиться должным образом и осознать себя. Порой ее уничтожает бездушный Космос, порой… Порой она уничтожает сама себя, – и такая горесть прорезалась в его словах, словно, о родной матери (или, наоборот, дочери) это сказал.

– Это я как раз хорошо понимаю, – кивнул я.

– Да, – серьезно кивнул Разум. – Вы любите ходить по краю.

– А твой… человеческий облик?

– О! Это просто образ. Чтобы тебе было удобнее воспринимать меня, как собеседника. Именно в этой точке пространства. Сам-то я в материальной оболочке не нуждаюсь.

– Так, получается, что ты – бог? – поинтересовался бытовым тоном, словно, у боксера интересуюсь: кэмээсник он еще или уже мастер спорта.