Холодная гора

Один из монстров, чьи открытые раны были столь ужасающими, что он напоминал скорее кусок мяса, чем человека, упорно старался подняться, но не мог. Он шлепался на землю и, не в силах встать, только крутил головой, гладя на Инмана мертвыми глазами и тихим голосом взывая о помощи. Каждое утро Инман просыпался в мрачном настроении, а в голове теснились мысли чернее самой черной тучи, когда-либо появлявшейся на небе.

Инман вернулся в госпиталь, утомленный прогулкой. Бейлис сидел у стола и, невзирая на царивший в комнате утренний полумрак, царапал гусиным пером по бумаге. Инман лег на кровать, намереваясь подремать, но мысли не давали ему покоя, и он взял книгу чтобы отвлечься за чтением. У него была лишь третья часть «Путешествий» Бартрэма[5]. Он вытащил ее из коробки с книгами, которые подарили дамы из столицы, желавшие пациентам как физического, так и интеллектуального совершенствования. Эту книгу отдали в госпиталь, видимо, потому, что она была без передней корочки, так что Инман для симметрии оторвал и заднюю, оставив только кожаный корешок. Он обычно сворачивал книгу в трубку и перевязывал обрывком бечевки. Эту книгу совсем не обязательно было читать с начала до конца; Инман из вечера в вечер просто открывал ее наугад и читал до тех пор, пока не успокаивался настолько, чтобы заснуть. Деяния доброго одинокого странника, названного индейцами чероки Собирателем цветов, потому что он всегда ходил с заплечным мешком, заполненным растениями, и замечал любую растущую былинку, успокаивали его. Отрывок, который Инман прочел нынешним утром, стал его любимым, а первым предложением в нем было вот это:

«Все же я продолжал подниматься до тех пор, пока не достиг вершины высокого горного хребта, откуда передо мной вдруг открылась расщелина между другими, еще более величественными склонами, в которую спускалась неровная каменистая дорога, ведущая меня вперед, тянувшаяся вдоль извилистых берегов огромного быстрого потока, который наконец поворачивал налево, низвергаясь вниз со скалистого обрыва, а затем плавно скользя через темные рощи и высокие леса, питая ручьи, приносящие изобилие и довольство раскинувшимся внизу полям».

Такие описания делали Инмана счастливым, как и те, что он читал на последующих страницах. Бартрэм восторженно рассказывал о своем путешествии по долине Кауи глубоко в горах, о мире крутых откосов и скал, о голубых горах, гряда за грядой постепенно тающих вдали, описывал все места, где он проходил, перечисляя все растения, которые попадались ему на глаза, как будто ингредиенты мощного снадобья. Однако спустя некоторое время Инман перестал читать книгу и просто мысленно воссоздавал картины родных мест. Холодная гора, все ее отроги, лощины между горными хребтами и речные протоки. Голубиная река, Малый Восточный рукав, Щавелевая лощина, Глубокая пропасть, Обожженная гряда. Он знал их названия и произносил их про себя как слова заклинания, чтобы отвратить с их помощью все то, чего он боялся.

Через несколько дней Инман отправился из госпиталя в город. Рана на шее причиняла боль, ощущение было такое, будто красная веревка, протянувшаяся от шеи к коленям, дергалась и туго натягивалась при каждом шаге. Но он чувствовал, что ноги у него окрепли, и это беспокоило его. Как только он будет годен к службе, его отправят назад в Виргинию. Тем не менее он радовался, что свободен, по крайней мере до тех пор, пока выглядит с точки зрения врачей не слишком окрепшим.