Холодная ярость

Все было понятно, так часто теперь бывает. Живут себе два старичка, пенсии у обоих совсем маленькие. Приезжает такой вот смуглый гражданин черт знает откуда и как бы берет старичков на содержание. Они съезжают куда-нибудь - к детям или другим родственникам, а он живет в их квартире. Один или с семейством, как в данном случае.

- А почему вы не купили эту квартиру? - задал Вербин следующий вопрос. - Вы что, не граждане России? У вас нет вида на жительство?

Спросил это и тотчас пожалел - незачем было вылезать со своей осведомленностью об этой проблеме. Для нелегальных эмигрантов из южных стран такие вопросы хуже всего - они ненавидят эти вопросы до дрожи, до ненависти.

До вопроса о документах эти люди могут говорить о чем угодно. Они будут слезно рассказывать о том, что они беженцы из "горячих точек", о том, что их притесняли хуже некуда. Или рассуждать о том, что они советские люди и приехали из "братских республик".

Но после вопроса о документах они звереют на глазах. Потому что задающий этот вопрос как бы тем самым говорит очень многое, что не выскажешь прямыми словами, но что явственно подразумевается. А именно: "Ты нежелательный иностранец, нелегально, воровским образом проникший в мою страну. У тебя нет визы, нет вида на жительство. Ты отбираешь рабочие места у граждан России, тебя следовало бы выслать отсюда, да просто на всю вашу ораву сил не хватает".

Вот что примерно означает невинный вопрос о документах, обращенный к гортанному человеку и возмущающий его до ужаса.

И на сей раз майор Вербин не сдержался: как всякий милиционер, он не любил приезжих южан. Реакция не заставила себя ждать.

- Какой гражданин? - закричал мужчина, размахивая руками. - Какой жительства, а? Я тебя спрашиваю!

Он принялся наступать на Владимира, с каждой секундой приходя во все большую ярость. Женщина проворно отступила за спину мужа, видимо поняв, что сейчас он будет бить этого местного ханурика, посмевшего задавать некорректные вопросы.

- Ты мент, да? - орал волосатый. - Ты что за вопрос мне задавал?

Из комнат, расположенных дальше по коридору, бежали дети. Их было четверо, как успел заметить майор, отступая к входной двери: двое малышей и двое мальчиков-подростков лет четырнадцати смуглых, полуголых, в глазах которых уже вполне ясно посверкивал волчий огонек.

"Если они кинутся все вместе, что возможно, подумал Вербин, - мне несдобровать. С ними лучше не связываться".

На этот раз он захватил с собой пистолет, который висел сейчас под мышкой на ремне, но не станешь же стрелять в такой ситуации! Вдруг случайно заденешь одного из этих подростков-волчат. Потом затаскают по судам, они ведь несовершеннолетние, а суд не посмотрит на то, что в четырнадцать лет эти джигиты уже вполне могут убить человека...

Владимир толкнул спиной дверь, которая, к счастью, осталась незапертой, и выскочил на лестницу. "Хозяин жизни", купивший, по его понятиям, все в этой стране, решил не догонять несчастного "журналиста" - пусть бежит. Он только выглянул из квартиры и, перед тем как захлопнуть дверь, еще раз крикнул:

- Будешь соваться, мы с тобой разберемся! Найдем и достанем!

Майор остался один на лестнице, прислушиваясь к тому, как из-за захлопнувшейся двери доносится сразу начавшийся визгливый гвалт на чужом наречии. Видимо, довольный собой отец семейства объяснял своим волчатам, как надо разговаривать с жалкими местными людишками.

Вербин вдруг живо представил себе, как испугался бы оказавшийся на его месте настоящий журналист. Агрессия, брань, да еще угрозы "разобраться".

Интересно, кто это "мы"? Наверное, какая-нибудь из рыночных мафий, состоящая из таких вот нелегальных выходцев из "братских республик".

"Надо бы позвонить потом здешнему участковому, - подумал майор. Рассказать ему... Хотя, скорее всего, он и сам знает, но либо боится связываться, либо давно уже куплен, берет деньги. А каково здешним детям ходить в школу вместе с этими волчатами?"

Руки у него немножко дрожали, но не от страха, конечно, а от брезгливости и бессилия.

"Вот бы врезать по этой наглой морде!" - крутилась мысль. Не убить, а врезать. Со словом "убить" у Вербина были особые, аккуратные отношения. Служа в уголовном розыске, он слишком хорошо знал, что это слово конкретно означает.

Что значит убить человека, как это в реальности выглядит. Нет, убить ему никого и никогда не хотелось - это уже совсем другое.

Вот, может быть, только тех парней, которые насилуют маленьких детей перед видеокамерами. Тех - пожалуй...

Майор вспомнил то, что удалось увидеть в покинутой столь поспешно квартире. Видел он немного, но достаточно для первого впечатления. Грязные стены, повсюду валяется хлам, накурено, люди одеты неряшливо. Настоящее логово.

Может в этой квартире располагаться притон, куда привозят детей для съемки? Не исключено.

Ниже этажом к двери долго никто не подходил, а затем послышался тихий старушечий голосок:

- Вам кого?

Представившись, как и в первый раз, Вербин попал в квартиру лишь после того, как через глазок показал свое липовое журналистское удостоверение.