Холодная. Книга 1

— Смерть Ирины Сергеевны, как ты видишь, очень по-разному повлияла на Кристину и Вику. Первая резко повзрослела, а вторая поехала. Вику можно оправдать тем, что на глазах у нее восьмилетней застрелили крестную, которую она очень любила, но Кристина потеряла родную мать. Тем не менее, Кристина чувствует за Вику ответственность. Она реально стала ей старшей сестрой. Можно сказать, что Вику воспитали не ее родители, а Кристина, которая всего-то на несколько месяцев старше Степановой. — Кузнецов переводит взгляд на мое лицо. — Это я отвечаю на твой вопрос о странности их дружбы. Кстати, те два гаишника, которые приехали на выстрел, оказались отцами Сереги и Алены. Так эти семьи и стали знакомы. И чем выше по карьере шел отец Кристины, тем выше подтягивались и отцы остальных. В шестом классе все четверо — Кристина, Вика, Сережа и Алена — пришли в нашу школу. До этого они учились в обычных. Они всегда держались только вместе. В 10 классе я стал встречаться с Кристиной и вступил в их компанию. Сегодня они тоже ездили с нами на кладбище, но после него поехали по своим домам. Мы же с Кристиной отвозили Вику, и в машине ее накрыло.

— Почему вы не вызвали врачей? Или не позвонили Викиным родителям? — Я впервые задаю вопрос.

— Ее родители еще не вернулись из отпуска. Кстати, только пару лет назад мать Степановой наконец смогла излечиться от зависимости. А вызывать врачей Вике лучше утром, если ей будет все так же плохо. Но обычно после этого укола она долго отсыпается, но потом приходит в себя. А врачи бы ее надолго закрыли в больничке. По крайней мере так говорит Кристина. Я еще не был свидетелем Викиных фокусов, но от Кристинки был о них наслышан.

Егор замолкает. Я тоже ничего не говорю. Да и что тут скажешь? Я точно не был готов услышать такую историю. Теперь мне понятно, почему Кристина так носится с Викой. Они же совершенно разные и, кажется, их совсем ничего не связывает. Но теперь слова Егора тогда на вечеринке о том, что девушки «сестры» и Кристина «любит Вику» возымели для меня другой смысл.

Затянувшуюся тишину на кухне прерывает телефонный звонок Егора.

— Да, мам, — отвечает он в трубку. — Я еще занят. Да подожди ты, не кричи. Мне вот обязательно сегодня надо быть? А завтра нельзя? Блин, ладно. Хорошо-хорошо, я уже еду.

Он кладет трубку, когда на кухню заходит Кристина. Кузнецов слезает со стула и подошел к своей девушке.

— Малыш, надо ехать.

— Я должна остаться с Викой. Нужно посмотреть, как она будет чувствовать себя утром.

Егор тяжело вздыхает.

— Я не хочу оставлять тебя с ней одну. Давай переложим ее в машину и отвезем к вам домой?

— Нет, Егор, ты что. Ее нельзя тревожить. У нее глубокий сон.

— Блин! — возмущается Кузнецов.

— А почему ты так торопишься?

— Потому что у бабушки в воскресенье юбилей 80 лет. Сейчас набился полный дом ее воронежской родни, и мать требует, чтобы я немедленно приехал знакомиться со своими многочисленными троюродными братьями и сестрами и двоюродными тетями и дядями, которых никогда в жизни не видел!

— Слушай, Егор, мне не впервой оставаться с Викой вдвоем, когда она в таком состоянии. Если что, я тебе позвоню.

— Ну уж нет. Вдруг у нее галлюцинации начнутся? Или еще что-то? — Кузнецов резко оборачивается ко мне. — Макс, а ты можешь остаться?

Я не успел ответить, потому что меня перебила Кристина.

— Егор, это правда лишнее. И галлюцинаций у Вики не бывает.

— Нет, Кристин, не лишнее, — Кузнецов начинает злиться. — Я не хочу оставлять тебя одну наедине с Викой. Я сегодня видел, какой она может быть. Макс, — Егор снова поворачивает голову ко мне, — останься, пожалуйста. Тут полно свободных комнат.

Я перевожу взгляд на Кристину. По ее лицу очевидно, что она не в восторге от этой идеи. Я, если честно, тоже. Оставлять Морозову наедине с больной Викой, признаться честно, мне тоже не хочется. Но и торчать тут вдвоем с Кристиной после нашего разговора на кухне — тоже мало приятного. Хотя, с другой стороны, если мы с ней разойдемся по разным спальням и не будем общаться, то можно. С Олей я завтра встречаюсь в обед, так что с утра успею еще заехать домой.

— Хорошо, я могу остаться. Но завтра утром мне надо будет вернуться.

— Завтра утром я уже сам приеду, — обещает Егор.

Он целует Кристину и направляется на выход. Я иду его проводить. Уже в дверях он говорит:

— Макс, первое правило клуба…

— Никому не рассказывать о клубе. Егор, я не треплюсь.

Он кивает.

— Я знаю. Просто на всякий случай.

Мы жмем друг другу руки, и он уже почти закрывает за собой дверь, как неожиданно останавливается.

— И еще, Макс, не забывай, что Кристина для тебя сестра и не более.