Холодная комната

– Здравствуйте! С прошедшим вас Днём рождения! Я – подарок от Ибрагима и Элика!

– Здравствуй, Юленька, – удивлённо ответил прокурор Ждановского района, Егор Семёнович Топорков, – а что ты здесь делаешь?

Они пили вино на кухне. Егор Семёнович, улыбаясь, слушал сбивчивый Юлькин бред, придуманный на ходу: идёт она, дескать, по Тверской улице, дышит воздухом, и вдруг два каких-то азербайджанца, приняв её почему-то за даму лёгкого поведения, предлагают ей ублажить прокурора Ждановского района. Она, естественно, соглашается, чтобы развеселить его, Топоркова, да и самой посмеяться, а заодно заработать три сотни долларов.

– Славно, славно, – пробормотал прокурор, подавая гостье кусочек торта на блюдце, – действительно, рассмешила! Перед похоронами повеселиться – не грех. А то ведь сегодня все слёзы выплачешь, завтра нечем будет поплакать!

– Егор Семёнович, – прошептала Юля, хлебнув вина, – извините! Но я… я правда так думала!

– Верю, верю. Ешь тортик, ешь. Похудела, вижу! Ты почему из больницы-то удрала?

– Да как вам сказать? Нечего там делать, в этой больнице! Чувствую, поправляюсь, значит – пора идти на работу.

Егор Семёнович одобрительно хмыкнул и закурил. Он был невысок, худощав, слегка лысоват и страдал одышкой. Какой джигит! Нет, он совершенно не походил на джигита – ни в старых джинсах и свитере, как сейчас, ни в синем мундире, ни с ледяной суровостью на лице, когда разносил кого-то с трибуны в конференц-зале. Кабы не эта суровость, гораздо больше напоминал бы Башмачкина из «Шинели».

– Хорошо, Юленька, хорошо! Мне приятно видеть, что ты так рвёшься работать. Раньше-то за тобой такого не наблюдалось. Шучу, шучу! Но Инна Сергеевна очень зла на тебя.

– Я знаю, Егор Семёнович. Вы, пожалуйста, ей замолвите за меня словечко!

– Договорились.

Выпив со своей гостьей ещё вина, Топорков снова улыбнулся.

– Так эти два раздолбая тебе сказали, что подождут тебя у подъезда?

– Да.

– Ну, это они грозились. Делать им больше нечего, кроме как ерундой такой заниматься!

Юля сделала жест, означающий, что её бы это не удивило. Тогда Егор Семёнович встал, подошёл к окну и отдёрнул штору.

– Да, их там нет. Позвоню водителю. Он тебя домой отвезёт.

Телефон был в комнате. Пока шеф покойного Хусаинова договаривался с водителем, Кременцова ела сливочный торт и думала, что соврать, если он пристанет с расспросами про больницу и про икону. Когда он вновь к ней присоединился, она пристала сама:

– Позвольте осведомиться, Егор Семёнович – кто они, вообще, такие?

– Азербайджанцы-то? Да они нормальные парни. Решили бизнес открыть в Москве, салон автохлама. Кое-кто стал втыкать им палки в колёса – несправедливо, необоснованно. Я вмешался.

– Значит, они – не бандиты?

– Какие к чёрту бандиты? Я ж тебе говорю – нормальные люди, с высшим образованием. Кстати, Юленька, а ты сыр с плесенью ела когда-нибудь?

Кременцова пылко выразила желание насладиться этим продуктом. Егор Семёнович, опять встав, приблизился к холодильнику и открыл его. В нём стояла только тарелка с кусками сыра.

– Если понравится, слопай весь, – сказал Топорков, поставив её перед Кременцовой, – пожалуйста, не стесняйся! Я его всё равно не буду.

У Кременцовой стесняться и в мыслях не было. Сыр пришёлся ей по душе.

– А вы дома что, совсем не едите? – поинтересовалась она, схомячив его и облизав пальцы.

– Нет, только пью. Ну, в смысле, вино и чай. Катенька покупала что-то, готовила. Я, конечно, был ей признателен, но мне даже тогда хватало нашей столовой. Сейчас – тем более. Иногда по дороге что-то перехвачу, соседка частенько приносит деликатесы. Вот этот сыр принесла.

– Она тоже бизнесом занимается?

– Нет, конечно! Она – хорошая женщина. Не в том смысле, что бизнесмены – плохие, а в смысле – сыр принесла потому, что добрая.

– И не замужем?

Прокурор улыбнулся.

– Не издевайся надо мной, Юлька! Я уже пожилой. Пятьдесят семь лет. Ты лучше скажи, почему сама не выходишь замуж?

– А не берут!

– Не ври! Не берут! Должно быть, сама женихам отставки даёшь – дескать, молодая, не нагулялась ещё? Смотри, когда нагуляешься – поздно будет.

Юля вздохнула и усмехнулась.

– Егор Семёнович, вы – как бабка старая на завалинке! Кстати, знаете, что мешает людям достигать счастья?

– Ну, расскажи. Интересно очень! Кто знает – может, тебя послушаю и достигну. Так что мешает людям достигать счастья?

– Иллюзия недостатка времени.

Топорков подумал – а может быть, сделал вид, что подумал, и согласился. Юле стало смешно. Ох, и старичок! Она не могла понять, зачем ему холодильник, если он ест в столовой, и для чего ему власть, если он легко и без оговорок соглашается с тем, что идёт вразрез с его представлениями о жизни.

– Да, да, глубокая мысль, – сказал Топорков, – и тонкая! Слишком тонкая. Чтобы её проанализировать, нужно время. А у меня – иллюзия, что у нас с тобой сейчас его мало. Так что, давай-ка поговорим о деле. Ты расскажи мне, Юленька, что случилось?

Юля, успевшая подготовиться, весьма складно всё рассказала. Точнее, всё, о чём посчитала нужным рассказывать.