Холодная комната

– Как скажете, госпожа Ясина, – кротко вздохнул пономарь, пожав узкими плечами, – прочесть не трудно.

И, взяв письмо, он неторопливо его прочёл. Повисло молчание. Попадья смотрела в окно, а все остальные – на помертвевшее от стыда и страха лицо Ясины. Некоторое время она стояла без всяких признаков жизни. Потом лицо её начало краснеть, а глаза зарыскали, как хорьки по курятнику, где хозяин оставил на ночь целую свору терьеров. Задержав взгляд на пономаре, Ясина спросила достаточно твёрдым голосом, но с нелепой, кривой улыбкой:

– Меня наказывать у столба при ней? Пороть до тех пор, покуда она не будет довольна? Так велел пан?

– Да, так велел пан, госпожа Ясина, – подтвердил пономарь, помахивая письмом, – это его почерк и его подпись. Если не верите, покажите письмо своим госпожам. Они обе грамотны, и весьма.

Но Ясина верила. Это было написано на её лице. Окинув глазами девок, которые все втроём начали зевать, она кровожадно взглянула на попадью. Та, продолжая что-то разглядывать за окном, лениво проговорила:

– Я благодарна пану за правильное решение. Хорошо, что её в субботу выпорют на конюшне! Давно пора. Но не знаю я, сколько розог назначить ей. Это очень сложное дело. А пусть секут до тех пор, пока не обгадится!

– Это слишком жестоко, – певучим голосом возразил пономарь, – по моему скромному мнению, полста розог будет вполне достаточно.

– Нет, нет, мало! – злобно взглянула на своего приятеля попадья, – если бы у неё было чем откупиться, она отделалась бы и двадцатью розгами. Но она – холопка. Что с неё взять?

– Госпожа Явдоха! Вы заблуждаетесь. Ваша гостья совсем даже не бедна. У неё есть золото.

– Золото?

Попадья резко повернулась и оглядела Ясину. Их глаза встретились. По губам попадьи скользнула усмешка. Глаза Ясины поблёкли. Дрожа от бешенства, она стала срывать с себя драгоценности и бросать их на стол, к рукам попадьи. Та, не удержавшись, стала их тут же перебирать. Три девки и пономарь также к ним склонились, хрипло хихикая от восторга. Мальчик безмолвно стоял в сторонке, не понимая смысла происходящего. Те, кто сидел за столом, тоже понемногу начали возвращаться в спокойное состояние. Ещё раз оглядев Ясину, освободившуюся от золота, попадья сгребла добычу в пустой горшок, из коего ел пономарь галушки, и, поставив его себе на колени, молвила:

– Вот узнать бы, нет ли чего ещё в панских сундуках!

– Я не сомневаюсь, что госпожа Ясина посмотрит, – проговорил пономарь, с трудом оторвав глазёнки от опустевшей части стола, – ведь так, госпожа Ясина? Так, госпожа Ясина?

– Я посмотрю, – сказала Ясина. Но попадья на этом не успокоилась. Широко зевнув, она постучала по горшку пальцами.

– Хорошо! Я сегодня добрая. Пусть Ивась ей только сто розог в задницу всыплет.

– Боюсь, что это чересчур много, – поморщился пономарь, отхлебнув из чаши, – от сотни розог вашей почтенной гостье будет верная смерть. Ивась сечёт люто. Наказание должно быть разумным и не чрезмерным. Бог на кресте простил палачей своих и хулителей. Так и мы, подобно ему, должны проявлять к врагам своим милость. Не забывайте об этом, почтеннейшая явдоха! Не забывайте.

– Я уже проявила милости больше, чем надлежало мне её проявить за такую плату, – сухо заметила попадья, хлопнув по горшочку ладонью. Затем опять обвела глазами противницу, но на этот раз – от плеч книзу, и озадачилась, – уж не знаю, пойдёт ли мне это платье!

– Оно пойдёт и царице, – проговорил пономарь, рыгнув, – нужно будет только укоротить его. Это шёлк флорентийской выделки! В таком платье и в таком золоте, госпожа Явдоха, вам не зазорно будет поехать в Киев, на именины к митрополиту.

Две девки, встав, помогли Ясине снять платье – сама она, взявшись за него трясущимися руками, порезала палец ленточкой, и на голубой флорентийский шёлк закапала кровь. Такая неаккуратность вызвала гневный крик попадьи. Когда платье было унесено в кладовую, она прищурилась на рубашку с пышными кружевами. Этот предмет одежды Ясина сняла сама. Потом сняла также и черевички. Их попадья примерила тотчас же. На Ясине остались одни лишь розовые дворянские панталоны. Снимая их перед попадьёй, Ясина от спешки путалась и униженно приседала, пристально глядя почтеннейшей госпоже Явдохе в глаза. Та ей отвечала таким же холодным взглядом и чуть заметной улыбкой. Девки хихикали. Пономарь пил вино. Мальчишка сопел. Пока попадья старательно мяла пальцами панталоны, с глупым презрением морща нос, Ясина стояла перед ней голая, прикрывая ладонью срам. Её уже не трясло. Она вся пылала, от пальцев ног до корней волос.

– Надеюсь, этот урок пойдёт вам во вразумление, госпожа Ясина, – умничал пономарь, слюняво прищурившись на упругую, небольшую грудь любовницы пана, – ждём от вас завтра вестей о том, что есть ещё в сундуках.

– Подштанники – дрянь, – отрезала попадья, завершив осмотр, – слишком заношены. Сорок розог.