Холодная рука в моей руке

Итак, я наконец сподобилась увидеть легендарного лорда Байрона! Бесспорно, то был потрясающий миг; но насколько сильнее потрясла бы меня сегодняшняя встреча, случись она до недавнего знакомства, изменившего всю мою жизнь. Однако вряд ли стоит сетовать, что свет моего ночника затмил лучи красной луны, сияющей на небесах. Лорд Байрон, любимое дитя судьбы, принадлежит всему миру; слава его не померкнет никогда – или, по крайней мере, будет сиять в веках. Мне предстоит иной удел, и мои руки, нежные руки юной девушки, готовы заключить судьбу в пылкие объятия.

– Come gentili![14] – воскликнула Эмилия, глядя вслед удалявшимся всадникам. Возможно, то было не самое уместное суждение в адрес лорда Байрона и даже мистера Шелли, но я не нашла, что сказать (и виной тому даже не скудость моего итальянского). Мы продолжили нашу прогулку; Эмилия чувствовала себя со мной настолько свободно, что решилась запеть; у нее довольно приятный голос, и у меня язык не повернулся ее одернуть. Наконец сосны расступились, и впереди блеснуло Адриатическое море, а еще через несколько шагов перед нами открылась бескрайняя морская гладь (Венецианскую лагуну я отказываюсь принимать всерьез). Адриатическое море соединяется со Средиземным и, по сути, является его частью, так что теперь я могу сказать себе, что видела Средиземное море, которое, по мнению старого доброго доктора Джонсона, необходимо увидеть всем путешественникам. Впечатление было такое, словно глаза мои узрели Святой Грааль, до краев полный Искупительной Крови, от которой исходит дивное сияние. В течение нескольких мгновений я позабыла обо всем, созерцая открывшееся мне чудо. И сейчас, когда перед мысленным моим взором возникают эти изумительные светоносные потоки, окружающий мир словно перестает существовать.

Я более не в состоянии писать. Меня одолевает невероятная усталость, но при этом картины, возникающие в моем воображении, остаются на удивление яркими. Порой мне кажется, моей рукой водит кто-то другой, как Траффио, находясь в отдалении, водил рукой Изабеллы в одном из чудных романов миссис Фремлинсон; вследствие этого Изабелла не могла прекратить писать и оставила подробный отчет о странных событиях, предшествующих ее смерти, – без этого отчета, насколько я могу судить, книга лишилась бы всякого смысла. Полная луна бросает багровые отсветы на мои простыни и ночную рубашку. Удивительно, но в Италии луна всегда полная и всегда красная.

О, когда же снова увижу тебя, мой друг, мой идеал, мой добрый гений!

10 октября. Минувшей ночью мне приснился столь упоительный сон, что я спешу записать его, пока не забыла; впрочем, чувствую, что в памяти моей сохранились лишь ничтожные обрывки. Во сне он был рядом со мной и осыпал мою шею и грудь поцелуями, невероятно нежными и невероятно страстными одновременно; не говоря ни слова, вливал в мои уши невероятные мысли, без сомнения, порожденные иным миром.

Сейчас за окном занимается итальянский рассвет, окрашивая небо в алые и пурпурные тона. Дожди прекратились, и чувство такое, словно их уже не будет никогда. Багровое солнце зовет меня в полет, прежде чем наступит осень, а за ней зима. Лети, словно говорит оно. Сегодня мы уезжаем в Римини. Однако вряд ли я обрету там то, чего желаю. Комедия, да и только.

В алых лучах рассвета, заливающих комнату, вновь замечаю на себе кровь. На этот раз я знаю, откуда она взялась. Я слегка поцарапалась в его объятиях, столь вожделенных и наполняющих душу радостью, в его объятиях, невероятно нежных и невероятно страстных одновременно. Странно, что я едва не забыла о подаренных мне мгновениях блаженства!

Встав с кровати, я отправилась на поиски воды, которой в комнате, по обыкновению, не оказалось. Я так ослабела от счастья, что едва не теряла сознание. Пришлось прилечь на кровать еще на несколько минут; после этого я пришла в себя и бесшумно открыла дверь. Что же я обнаружила за ней? Или, точнее, кого? В тускло освещенном коридоре стояла маленькая графинечка собственной персоной; насколько я помню, я не видела ее с того вечера, когда ее мать устроила soirée à danse[15].