Холодная рука в моей руке

– Мистер Мейбери, я прекрасно понимаю, что вы в затруднительном положении, – продолжал Фолкнер. – Естественно, вы не обязаны делать то, что противоречит вашим желаниям. Со своей стороны, я могу лишь выразить сожаление о случившемся. Увы, сегодня обслуживание у нас оказалось не на высоте. Возможно, вы предпочитаете перейти в гостиную? Не желаете выпить чашечку кофе?

– Именно этого я и хотел бы, – ответил Мейбери, концентрируясь на том, что действительно было важно. – Я уже заказал чашку черного кофе. Можно целый кофейник.

Мейбери поднялся и, опасаясь наступить на содержимое тарелки, валявшееся на полу, устремил взгляд вниз. Тут он заметил нечто весьма любопытное. Под большим столом, в нескольких дюймах от пола, тянулась длинная перекладина, и все мужчины были к ней прикованы посредством кандалов, закрепленных на их левой лодыжке.

Мейбери, потрясенный до глубины души, рассчитывал, что в гостиной он будет ожидать кофе в одиночестве. Но не успел он опуститься на массивный диван (на таком могли бы разместиться человек пять, из них двое весьма упитанных), как откуда ни возьмись в комнате появился белобрысый красавчик, встретивший его у дверей. Как и прежде, он просто стоял у стены, устремив взгляд в пространство. Никаких иллюстрированных журналов, ни даже путеводителей по «Прекрасной Британии» в гостиной не оказалось. Присутствие парня тяготило Мейбери, однако ему не хватало смелости сказать: «Мне ничего не нужно, вы можете идти». Слова не шли с языка, он не знал, чем заняться; парень тоже хранил молчание и пребывал в полной праздности. Очевидно, сейчас, когда все гости находились в столовой, его услуги никому не требовались. Скорее всего, едоки уже принялись за фруктовый пудинг. Мейбери понимал, что вскоре придется платить по счету. Но сейчас он, несмотря на неловкость ситуации, мог воспользоваться передышкой.

К немалому удивлению Мейбери, кофе ему принесла Маллиган. Это был не кофейник, а одна-единственная чашка, отнюдь не такая большая, как можно было ожидать, учитывая здешние масштабы. Мейбери опасался, что в этом заведении подавать гостям кофе не принято и для него сделали исключение, за которое придется платить по особым расценкам. Маллиган, которой, по его предположениям, пришлось убрать беспорядок, устроенный ею в столовой, выглядела спокойной и невозмутимой.

– Сахар, сэр? – осведомилась она.

– Один кусочек, будьте любезны, – оценив скромные размеры чашки, ответил Мейбери.

От его внимания не ускользнуло, что официантка и белобрысый красавчик переглянулись. По возрасту парень вполне годился ей в сыновья, и подобный обмен взглядами мог быть исполнен тайного смысла, а мог не означать ровным счетом ничего.

Мейбери пытался наслаждаться жалкой порцией кофе, не обращая внимания на присутствие парня, явно изнывавшего от скуки. Внезапно дверь столовой отворилась, пропустив печальную леди, сидевшую на другой стороне зала.

– Вы не могли бы закрыть дверь? – обратилась она к парню.

Тот, выполнив просьбу, вновь замер у стены, наблюдая за ними.

– Не возражаете, если я к вам присоединюсь? – спросила дама, подойдя к дивану, на котором сидел Мейбери.

– Вы доставите мне чрезвычайное удовольствие.

Дама и в самом деле была весьма привлекательна, на свой собственный меланхолический манер. Платье, как и предполагал Мейбери, сидело на ней безупречно, и в ее поведении ощущалось нечто, точнее всего определимое словом «величавость». Мейбери нечасто доводилось сталкиваться с подобными леди.

Она опустилась на диван, причем не на другой конец, а на середину. Мейбери про себя отметил, что богатство ее наряда гармонирует с пышным убранством комнаты. В ушах у нее поблескивали изысканные серьги в восточном стиле, с розовыми прозрачными камнями, похожими на бриллианты (не исключено, это и были бриллианты); на ней были серебристые туфли. Духи ее отличались необычным пряным ароматом.

– Меня зовут Сесиль Селимена, – представилась дама. – Предполагается, что я состою в родстве с композитором Сесиль Шаминад[19].

– Рад знакомству, – кивнул Мейбери. – Меня зовут Лукас Мейбери, и мой единственный выдающийся родственник – Солвей Шорт. Мы с ним двоюродные братья.

Они обменялись рукопожатиями. Ее белая нежная рука была унизана кольцами, на взгляд Мейбери, чрезвычайно дорогими (хотя он не мог утверждать с уверенностью). Для того чтобы пожать ему руку, она повернулась к нему всем телом.

– А кто он, этот джентльмен, о котором вы упомянули? – спросила она.

– Солвей Шорт? Мотогонщик. Наверняка вы видели его по телевизору.

– Я не смотрю телевизор.

– И поступаете совершенно правильно. Пустая трата времени, и ничего больше.

– Но если вы не любите даром терять время, что вы делаете в «Приюте»?

Парень, по-прежнему наблюдавший за ними, переступил с ноги на ногу.

– Я заехал сюда, чтобы поужинать. Проезжал мимо и решил заглянуть.

– О, так вы намерены вскорости уехать?

Мейбери замешкался с ответом. Женщина была так красива, что на какое-то мгновение ему расхотелось уезжать.