Холодная сварка, или Ближе, чем секс (СИ)

Очень паршиво получилось. Лучше бы поймали учителя или охрана, последствия были бы неприятные, да, но вовсе не такие болезненные, а уж несколько визитов к школьному психологу на профилактические корректирующие беседы я бы как-нибудь пережила. Но везением Володечка не отличается, как и я, а минус на минус даёт плюс исключительно в абстрактных математических конструктах. Поймали на горячем Вовика сами девчонки. И обработали по всем правилам: в лицо наплевать, майку порвать, мордой в газон — чтобы не видел, кто тебя охаживает каблуками по заднице. Кто-то хорошо приложился коленом между лопаток, потому и больно теперь шевелить плечами. И главное — возразить сложновато, и даже не из-за морально-этического внутреннего конфликта: я ведь по-прежнему считаю, что девчонки были в своём праве и хомячок сам напросился. Но даже если бы я так и не считала, всё равно не смогла бы активно возразить — физические параметры этого тела не позволили бы. Что проку в навыках тайчи и самбо, если на каждой конечности висит по тонне жира, на загривке — две, на пузе — три? Остаётся только пожалеть, что никогда не увлекалась сумо, сейчас оно как раз могло бы пригодиться.

Что ж, будем искать крупицы положительного и в этой россыпи негатива. Есть у нас тут положительное? Есть, как не быть. Во-первых, закрепление полученного опыта путём болевой стимуляции — очень действенный механизм воспитания, а потому есть надежда, что урок въюношем будет-таки усвоен. Второй несомненный плюс состоит в том, что среди нападавших были исключительно старшеклассницы и ни одного старшеклассника, и не только потому, что последние могли бы нанести моему арендодателю куда более серьёзные повреждения. Просто для особей мужского пола в подобного рода примитивных социумах характерен ещё и обычай мочиться на поверженного соперника-претендента. Древнейший ритуал инициации воинов-охотников, дошедший до нашего времени в сильно искажённом виде и диаметрально поменявший значение, окончательно утвердившись как ритуал доминирования, то есть подчинения противника и утверждения собственного лидерства. Женским особям такое несвойственно, что не может не радовать. Никогда не стремилась испробовать на себе прелести уринотерапии, тем более — принудительной.

Надо сказать, Вовке почти каждый день попадает и без причины, то есть по причине его слабости и трусости. Не то чтобы бьют… Нет. Так, «дружеские шутки», учителя не обращают внимания на подобное. К примеру — обнималочки: жертву обхватывают сзади и подбородком нажимают на позвоночник между лопаток или у основания шеи. О! Непередаваемые ощущения. Или — карандаш между пальцев. И сжать. А? Подошвой ботинка по голени, с размаха, по косточке. И ведь отлично знают анатомию, вот что удивительно! Во всяком случае — безошибочно находят места, где больнее, их бы энергию — да в мирных целях, город бы осветить можно было. А они тратят её на единственную достойную в их понимании цель — причинение боли тому, кто не может за себя постоять. Затруднюсь перечислять все способы причинить боль беспомощному одностаднику. То есть — и мне. Неприятно обнаружить, что подсадили тебя в явного аутсайдера, даже не пытающегося повысить свой социальный статус хотя бы на ступеньку. Могла бы и раньше сообразить — он же за всё это время ни единого разу ни в одну активную адреналиновую игрушку не сунулся. Никаких тебе гонок или войнушек, охот на мутантов или перестрелок в древних подземельях. Сплошные квестовые стратегички да осторожные собиралки. Он не лезет туда, где стреляют или дерутся, даже в виртуале — не нравится ему. Никогда не пойдёт по тёмной улице, никогда не перебежит дорогу на красный, даже если дорога абсолютно пуста… и не потому, что само слово «перебежит», применённое в его отношении, может вызвать лишь смех. Нет. Просто — а вдруг? Маленький зашуганный хомячок, замирающий при каждом подозрительном шорохе. Такое впечатление, что его с самого раннего детства били по морде сапогом, причём не снимая оный с ноги. Так ведь ничего же подобного!

Родители — милые, интеллигентные, любящие, прыгают вокруг, пылинки сдувают. Один раз была свидетелем, как его наказывают, долго потом в себя приходила. Не знаю уж что он там натворил, это в самом начале нашего симбиоза было, но что-то видно из ряда вон, потому что хомячок в своей комнате затихарился, как набедокуривший кот под кроватью, делал вид, что играет, но только бесцельно елозил курсором по экрану; а вся старшая троица семейства на кухне долго шушукалась, после чего делегировала бабушку в качестве прокурора и палача. Та в комнату заходить не стала, на пороге остановилась и сказала виновато так, но решительно:

— Извини, конечно, Владимир. Но ты сильно нас огорчил сегодня. Всех нас. Очень сильно.

И ушла.

Я потом слышала — собственными владимировыми ушками! — как на кухне мама моего Вовика охнула так и испуганно спросила:

— Таисия Леонардовна, а мы не слишком ли с ним сурово?

Сурово, блин!