Холодная тьма

Мы еще долго сидели, слушая Лешины рассказы, а потом стали дружно укладываться спать. Я отошёл в сторону, разложил пенку, вытащил из рюкзака спальник, сунул в рот жвачку (щетку я в поход не брал, надо экономить воду. Много ее на себе не потащишь, а взять в штольнях негде), обкрутил вокруг мешка подаренное дядюшкой Дисом лассо, стараясь, чтобы получился замкнутый круг и забрался в спальник. Несколько минут я смотрел на огонек свечи, вспоминая существо, которое повстречал в туннеле, а потом все-таки уснул.

Проснувшись, я расстегнул спальник и вытащил руку, чтобы взглянуть на часы. Было три часа ночи. Подъем был запланирован на шесть часов, и я, успокоившись, поерзал, устраиваясь удобней и собираясь снова уснуть. Было очень тихо, если не считать вполне приемлемого храпа, доносившегося из дальней части зала. Я приподнялся, чтобы взглянуть на спящих, скорее, по привычке, чем с какой-то целью, и вдруг увидел черном провале туннеля, в котором мы побывали перед ужином, какие-то огоньки. Сон как рукой сняло. Я расстегнул мешок и сел. Вглядываясь в темноту, я старался дышать как можно тише и не делать резких движений. Огоньки стали больше. И тут я понял, что это не светлячки, о которых я подумал в первую очередь, а чьи-то глаза. Огоньки двигались парами, не рискуя появиться в общем зале, а я терпеливо ждал. И тут кто-то из ребят соседней группы, отдыхающей ближе к тоннелю, заворочался. Огоньки замерли и разом погасли. Я просидел еще минут пятнадцать-двадцать, а потом все-таки лег. Застегнул мешок и, отогнав непрошенные мысли, постарался уснуть. С большим трудом мне это удалось. Я сумел убедить себя, что если это и глаза, то, скорее всего, летучих мышей. Алексей говорил, что в отдельных гротах их много.

Второе мое пробуждение тоже оказалось не самым радостным. Я проснулся от тихого шепота: «Максим… Максим». Вздрогнув, открыл глаза и увидел, что ребята вокруг меня суетятся, складывая спальники и доставая еду. Вроде все нормально, тогда откуда неприятные ощущения: тошнота и головная боль? Я повернул голову и увидел Арис. Девушка, не моргая, смотрела на меня. Ее белоснежные волосы волнистыми прядями висели вдоль худенького лица. Острый подбородок был выставлен вперед. Все ее тело было напряжено, а взгляд был настолько пристальным, немигающим, что мне стало не по себе.

– Что случилось? – спросил я, сбрасывая остатки сна.

– Ничего, – ответила девушка и улыбнулась.

В то время я не обратил внимания на одну деталь, воспоминание о которой пришли ко мне гораздо позже и сыграло важную роль во всей этой истории. Арис сидела на корточках за лассо, словно не могла перешагнуть ее и подойти ближе. Дима возился с налобным фонарем, вставляя батарейки. Одна из них выскочила и куда-то покатилась. Он выругался и позвал:

– Ариш…

Девушка быстрой ящеркой скользнула к нему, чтобы помочь отыскать батарейку.

Глава 6

Мы втроем снова шли друг за другом по туннелю, с каждым шагом все дальше удаляясь от исследованной зоны. Диме хотелось острых ощущений, а мне, поневоле, пришлось идти за ним, выслушав сперва речь о том, что он все знает, все умеет и вообще очень крутой. Дима шел налегке. Как и вчера, он оставив свой рюкзак в лагере. Настоящий выживальщик, каким он себя по всей видимости считает, никогда бы так не поступил. Тут любому, даже обычному человеку понятно, что в штольнях что угодно произойти может. Да самое простое – есть захочется. Что же, за бутербродом в базовый лагерь возвращаться? А если что посерьезней случится? Брехло и пустозвон племянник моего шефа. Я это сразу понял, а сегодня еще раз убедился. Арис и я двигались за ним в полной экипировке, выложив лишь спальники, так как Дмитрию все-таки удалось убедить нас в том, что к ужину мы вернемся.

Узкие проходы сменялись абсолютно пустыми залами. Ощущение детского восторга вперемешку с щемящим страхом и уважением к строителям через пару часов прошло, сменившись скукой от разглядывания этих бесконечных серых стен и изредка попадавшихся крепей (*крепь – временное искусственное сооружение, возводимое для предотвращения возможности обрушения окружающих горных пород в горных выработках, а также при строительстве шахт, тоннелей и других подземных объектов). Сегодня утром, рассказывая о поведении в штольнях, Лешка настоятельно советовал не двигать камни, не трогать без нужды стены и крепи. Погибнуть под обвалом, чтобы наружу торчали только ботинки, как у того манекен, мне совсем не хотелось. Я тренировал волю и боролся с любопытством, которое у каждого известного мне журналиста всегда развито сверх всякой меры. Через несколько часов, когда мы устроили привал, я поинтересовался, стараясь, чтобы мой голос звучал равнодушно:

– Сколько нам еще идти?

– А ты что, уже устал? – поинтересовался Дмитрий, копаясь в рюкзаке Арис в поисках еды.

– Нет. Просто не люблю бесцельных путешествий. Если этот поход по пустынным тоннелям для того, чтобы размять ноги, то он удался. А если мы что-то ищем, то самое время сказать об этом.

Дима задумчиво взглянул на меня, словно хотел понять, сообщать мне информацию или нет.