Холодная война

- У меня не было выбора!- Старик не отрицал своей вины. “У них моя внучка, моя маленькая Анастасия! Дрожащие руки заставили винтовку задрожать. “Я должен был рассказать им о саммите! Они собираются пытать ее, если я этого не сделаю! Страдание исказило его лицо, за которым последовала внезапная гримаса боли. Холодный пот выступил на его лице. У него перехватило дыхание. “Мое сердце...!”

Утесов поплелся за джипом. Винтовка выскользнула из его пальцев. Она с грохотом упала на тротуар.

Лосенко увидел свой шанс. Его рука с пистолетом резко опустилась. Он нажал на спусковой крючок "Глока".

Единственный выстрел свалил Утесова. Он рухнул на землю позади джипа. Лосенко услышал, как он всхлипнул. Он обшарил парковку пистолетом на случай, если у Утесова был сообщник, но других целей не обнаружил.

- Все чисто!”

Не обращая внимания на дальнейшие протесты Эшдауна, он бросился к Утесову. Он нашел старого моряка распростертым на тротуаре, задыхающимся от последних вздохов. Из пулевого отверстия в груди хлынула яркая артериальная кровь. Его лицо было пепельно-серым.

- Хороший выстрел, Дмитрий, - пробормотал он слабым голосом. - Флот хорошо тебя обучил....”

- Черт бы тебя побрал, Бела!- Лосенко почувствовал тошноту. Его горло сжалось. Он устал убивать своих соотечественников. - Зачем ты заставил меня это сделать?”

Утесов кашлянул. Кровавая пена окрасила его густые усы.

- Может быть, так будет лучше, Дмитрий. Ты слышал там драку, ненависть. Мы бы в конце концов покончили с собой, даже без Скайнета. Может быть, это единственное решение... может быть, машины принесут нам мир....”

- Его голос затих. Остекленевшие глаза безучастно смотрели в небытие.

Нет, мой друг. Лосенко закрыл старику глаза. Он подумал обо всех людях, погибших в Судный день, и обо всех, кто пострадал с тех пор, включая, без сомнения, обреченную внучку Утесова. Мира не будет, пока Скайнет не будет уничтожен.

- Лосенко!- Окликнул его Эшдаун. Генерал выудил из ее тела ключи от машины Ортеги. Он помог раненому охраннику забраться в джип и сел за руль. К ним подбежал второй гвардеец. Эшдаун завел мотор. - Ты идешь?”

- Одну минуту!- Лосенко конфисковал АК-47, а потом не спеша убедился, что Фокина действительно не спасти. У убитого сержанта не было пульса, его тело уже холодело. Судя по всему, Утесов ударил Фокина сзади—возможно, когда тот отвлекся на взрывы,—а затем перерезал ему горло. Во всем этом хаосе и неразберихе никто не заметил предательства старого русского. Бедный Фокин никогда не предвидел этого.

Эшдаун посигналил с джипа.

“Ты закончил там?”

- Да, это я. Лосенко мысленно похвалил погибшего моряка за его самопожертвование. Он повернулся и поспешно захромал к джипу, обходя безжизненное тело Ортеги. Их побег из Санта-Круса оказался дорогостоящим.

Он плюхнулся на пассажирское сиденье рядом с Эшдауном.

“Я готов уехать.”

- Как хорошо, что ты присоединился к нам!- Эшдаун завел мотор джипа. Они выехали со стоянки на единственную главную улицу острова. Мимо них мелькали пальмы, а джип мчался по дороге к гавани. Американский генерал ворчал, перекрывая рев ветра. Засыхающая кровь облепила его покрытое шрамами лицо, словно боевая раскраска. “Не знаю, что ты там наговорил своему товарищу по "Локо", но это именно те "разговоры", которые я могу услышать. Ты прекрасно справился с этой проблемой.”

Лосенко не хотел об этом говорить.

- Входящий!- крикнул охранник с заднего сиденья. - Он указал на небо.

К ужасу Лосенко, еще один беспилотник взмыл в небо. Его зловещий гул был теперь слишком знаком. Он напрягся, ожидая, что хищник откроет огонь по джипу, но БПЛА пронесся мимо них и продолжил движение к порту.

Он напомнил, что многие делегаты саммита проживают в Пуэрто-Айоре.

Впереди раздались взрывы, когда беспилотник выпустил свои ракеты по причудливой Приморской общине. Отели, бары и рестораны, которые когда-то обслуживали туристов, теперь были охвачены пламенем. Коренные островитяне с криками выбегали из рухнувших зданий. Ударные волны сотрясали джип, но Эшдаун сумел удержать колеса на дороге. Не обращая внимания на разрушения, они пронеслись через центр города, который превратился в зону боевых действий. Был только один путь к подлодке и это был он.

По обеим сторонам дороги бушевали огненные бури. Сирена воздушной тревоги, оставшаяся со времен Второй мировой войны, завывала, как баньши. Джип резко вильнул, чтобы не попасть под обломки, сыпавшиеся на тротуар; резкие повороты швыряли Лосенко из стороны в сторону. Безудержные разрушения терзали его сердце; до сих пор Пуэрто-Айора в основном избегал войны. Он задавался вопросом, винил ли Эшдаун себя за то, что навлек этот хаос на ничего не подозревающее население.