Холодная война. Новая история

Результаты выборов 4 июня были "огромным, поразительным успехом", - заметил один из организаторов "Солидарности", и Валенса снова оказался в затруднительном положении, на этот раз для того, чтобы помочь Ярузельскому сохранить лицо. "Слишком много зерна созрело для меня, - шутил он, - и я не могу хранить его все в своем зернохранилище". Реакция Москвы была совсем не такой, как на подъем "Солидарности" десятилетием ранее. "Это вопрос, который должна решать Польша", - заметил один из высокопоставленных помощников Горбачева. И вот 24 августа 1989 г. первое некоммунистическое правительство в послевоенной Восточной Европе официально пришло к власти. Новый премьер-министр Тадеуш Мазовецкий был настолько потрясен случившимся, что упал в обморок во время собственной церемонии инсталляции.

К этому времени Горбачев уже разрешил провести в Советском Союзе выборы нового Съезда народных депутатов: он "и не думал, - сказал он Ярузельскому, - препятствовать переменам". Съезд собрался в Москве 25 мая, и в течение нескольких дней телезрители СССР наслаждались беспрецедентным зрелищем яростной оппозиции, томящей правительство. Горбачев вспоминал: "Всем настолько надоело петь дифирамбы Брежневу, что теперь стало необходимым укорять его". "Мои коллеги по Политбюро, будучи людьми дисциплинированными, не показывали, что они недовольны. Тем не менее, я чувствовал их плохое настроение. Да и как могло быть иначе, когда всем уже было ясно, что времена партийной диктатуры прошли?"

Как бы это ни было верно в Венгрии, Польше и Советском Союзе, в Китае дело обстояло иначе. Там экономические реформы Дэн Сяопина привели к необходимости политических перемен, на которые он не был готов пойти. Когда в середине апреля неожиданно умер бывший генсек Ху Яобан, которого Дэн сместил за то, что тот выступал за открытость, студенты начали серию демонстраций, заполнивших площадь Тяньаньмэнь в центре Пекина. Горбачев, совершавший свою первую поездку в Китай, прибыл в самый разгар этих событий. "Наши хозяева, - заметил он, - были крайне обеспокоены ситуацией", и не без оснований, поскольку диссиденты приветствовали кремлевского лидера. "В Советском Союзе у них есть Горбачев", - гласил один из плакатов. "А в Китае у нас кто?". Вскоре после его отъезда студенты открыли гипсовую "Богиню демократии", выполненную по образцу статуи Свободы, прямо напротив портрета Мао над входом в Запретный город и перед его мавзолеем

Что бы ни думал об этом Мао, для Дэнга это было слишком, и в ночь с 3 на 4 июня 1989 г. он отдал приказ о жестоком разгоне. Сколько человек погибло при захвате площади и прилегающих к ней улиц, до сих пор не ясно, но число жертв в несколько раз превысило число погибших за весь год революционных потрясений в Европе. Даже сейчас нет единого мнения о том, как китайская компартия сохранила власть, когда ее европейские коллеги теряли власть: возможно, дело в готовности применить силу; возможно, в страхе перед хаосом в случае свержения партии; возможно, в том, что версия капитализма Дэнга под видом коммунизма действительно улучшила жизнь китайского народа, как бы ни были ограничены его возможности для политического самовыражения. Ясно одно: пример Горбачева пошатнул авторитет Дэнга. Пошатнет ли пример Дэн теперь авторитет Горбачева, еще предстоит выяснить.

Одним из европейских коммунистов, который надеялся на это, был Эрих Хонеккер, многолетний жесткий правитель Восточной Германии. На последних выборах, состоявшихся в мае 1989 г., за его правительство проголосовало неправдоподобно много избирателей - 98,95%. После массового убийства на Тяньаньмэнь начальник тайной полиции Хонеккера Эрих Мильке высоко оценил действия китайцев, назвав их "решительными мерами по подавлению... контрреволюционных волнений". . контрреволюционных беспорядков". По восточногерманскому телевидению неоднократно демонстрировался документальный фильм пекинского производства, восхваляющий "героическую реакцию китайской армии и полиции на вероломную бесчеловечность студенческих демонстрантов". Все это, казалось, говорило о том, что Хонеккер держит Германскую Демократическую Республику под контролем, пока режим не заметил, что необычно большое число его граждан проводит летние каникулы в Венгрии.