Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский кризис, 1960–1964

Советская сторона ответила на вызов. Международный отдел ЦК КПСС счел «целесообразным провести некоторые дополнительные мероприятия по разоблачению происков сил реакции и в защиту Антуана Гизенги»[846]. ЦК КПСС утвердил план соответствующих действий. СМИ было поручено «продолжить публикацию и передачу по радио материалов, разоблачающих новые происки сил реакции в Конго. В этих материалах вскрыть беспочвенность обвинений, выдвинутых против лидера национально-освободительного движения в Конго Антуана Гизенги, и показать, что организаторами судебной расправы над А. Гизенгой являются иностранные империалисты и их конголезские приспешники». Планировалось «провести на некоторых предприятиях в Москве, Ленинграде и Ташкенте, а также в Университете дружбы народов имени Патриса Лумумбы митинги в защиту Гизенги». Кампания должна была носить международный характер. С «соответствующими заявлениями» поручалось выступить Советскому комитету солидарности стран Азии и Африки, советскому представителю в Постоянном секретариате Организации солидарности народов Азии и Африки, вице-президенту Международной ассоциации юристов-демократов К. П. Горшенину[847].

Кампания оказалась скоротечной и вялой. Видимо, чтобы окончательно не испортить отношения с Адулой, «Правда» не публиковала сообщений о митингах и письма трудящихся. В заявлении СКССАА проводилось различие между «политическими противниками Гизенги» и Адулой, но указывалось на несоответствие между декларациями и делами премьера: «Заявление главы центрального правительства С. Адулы, сделанное им при формировании правительства, о том, что правительство будет продолжать дело Патриса Лумумбы и будет всячески способствовать объединению Конго, было положительно встречено общественностью всего мира. Тем более вызывает недоумение, что сегодня жизнь одного из соратников П. Лумумбы – А. Гизенги, неутомимого борца за единство Республики Конго, находится в опасности»[848].

Советская пресса не жалела гневных эпитетов по поводу решения конголезского парламента, но о позиции Адулы молчала. Г. Федяшин сообщал, что заседание нижней палаты «проходило под знаком грубейшего нарушения норм регламента». Один из парламентариев зачитал положение конституции о праве депутата предстать перед парламентом и ответить на обвинения. Тогда «на трибуну под крики “убийца” выскочил сам министр иностранных дел Бомбоко. Суть его выступления сводилась к одному: “Нам нечего здесь обсуждать. Надо голосовать. От нас требуется сказать “да” или “нет”, и все”». Федяшин не сомневался: «Выступи Гизенга в парламенте, от вздорных обвинений по его адресу не осталось бы и следа, а сегодняшние обвинители сами оказались бы в положении обвиняемых». Но «машина голосования сработала. Под грубым нажимом реакции палата приняла решение, которое черным пятном ложится на репутацию высшего органа республики»[849]. Выходило, что решение протащили Бомбоко и «реакция», а Адула вновь оказался ни при чем.

Премьеру был послан ясный сигнал, что его по-прежнему ждут с визитом в Москве. Расчет на диссонанс в тандеме Адула-Бомбоко свидетельствовал о непонимании расклада сил в правящей верхушке Конго. Все ключевые посты занимали члены группы Бинза, которую плотно опекали американцы. Адула по определению не мог занимать отличную от Бомбоко позицию по принципиальным вопросам. 23 мая Адула сообщил Гуллиону, что отныне не собирается ехать в Москву. Он объяснил, что во время беседы с Силкиным тот пытался выяснить отношение Адулы к делу Гизенги. И услышал в ответ, что премьер отменяет свой визит в СССР[850].

Для советских СМИ и даже сотрудников посольства в Леопольдвиле конголезский премьер оставался фигурой вне критики. Третий секретарь посольства Л. Петров по сути верно, хотя и переборщив с идеологическими клише и ярлыками, оценил деятельность правительства Адулы. Правительство «национального примирения», которое рассчитывали создать националисты, т. е. сторонники Гизенги, с самого начала оказалось «фикцией», поскольку власть в Леопольдвиле оказалась у «реакционной клики Касавубу-Мобуту-Бомбоко», «послушного орудия реакционных конголезских кругов и стоящих за ними империалистических держав, прежде всего США». «Правящая клика», используя «подкуп, шантаж и запугивание», превратила «министров-националистов в технических исполнителей распоряжений главы правительства» и «открыто взяла курс на подавление национально-освободительного движения в стране, преследование лидеров патриотических сил». «Контролирующая правительство леопольдвильская группировка» на словах ратовала «за осуществление политики Лумумбы», а на деле «проводила политику, способствующую укреплению в Конго позиций колонизаторов». Описав «кампанию преследования Гизенги», Петров отметил, что наиболее активную роль в ней, «особенно в решающие моменты, играли Адула и Камитату». Попытки правительства решить катангский вопрос «убедительно показали», что оно «неспособно принимать собственные решения и действует по указке американцев»[851].