Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский кризис, 1960–1964

Это решение встретило противодействие США, которые рассчитывали на более длительное присутствие ООН в Конго, в частности, и для проведения под ее «зонтиком» реорганизации и перевооружения конголезской армии, чтобы исключить всякую возможность участия в этом СССР[933].

Чиновники Госдепа убедили Адулу направить У Тану официальное письмо. Премьер утверждал, что для прекращения миссии войск ООН в Конго «еще не наступило время», и просил сохранить контингент численностью 3 тыс. до конца 1964 г.[934] Генсек ответил, что «в настоящее время» он «не располагает средствами» для выполнения просьбы Адулы[935]. У Тан принципиально не возражал против продления сроков пребывания контингента в Конго, но считал его вывод делом времени: «Не приходится сомневаться, что присутствие войск Организации Объединенных Наций в Конго будет и впредь весьма полезным правительству и стране в течение первой половины 1964 года или еще дольше. Но нельзя также сомневаться, что вскоре должно наступить время, когда правительству Конго придется принять на себя полную ответственность за безопасность и поддержание законности и порядка в стране»[936].

27 июня ГА ООН приняла резолюцию, которая устанавливала конечную дату нахождения войск в Конго – 31 декабря 1963 г.[937] Расходы на конголезскую операцию (свыше 401 млн. дол. на 31 августа 1963 г.[938]) усугубили перманентный финансовый кризис, который переживала ООН. СССР отказался внести вклад в содержание ооновских войск в Конго. Советское руководство считало, что расходы должна нести Бельгия как главный виновник конголезского кризиса[939]. По другим мотивам, но тоже отказалась участвовать в финансировании Франция[940]. Деньги на операцию в Конго собрали через Фонд Конго под эгидой ООН, куда сделали основные взносы западные страны[941]. «Голубые каски» находились в Конго до июня 1964 г.

Несмотря на официальную просьбу Адулы ООН не стала участвовать в модернизации конголезской армии[942]. У Тан считал, что она должна осуществляться национальными правительствами на двусторонней основе[943]. Адула заключил соответствующие соглашения с Бельгией, Израилем и Италией. Бельгийцы обязались обеспечить подготовку офицерского состава, израильтяне – десантников, итальянцы – пилотов ВВС[944].

17 апреля премьер-министр объявил о создании «правительства национального примирения». В его состав вошли представители АБАКО и КОНАКАТ, но сторонникам Гизенги там места не нашлось. Силовой блок остался под контролем группы Бинза. Посты министров внутренних дел и обороны заняли ставленники Мобуту Жозеф Маботи и новоиспеченный генерал Жером Ананий. Бомбоко стал министром юстиции, уступив пост министра иностранных дел новичку в политике Аугусту Каланда-Мабите[945].

Состав нового кабинета оставлял впечатление временности, он вряд ли мог справиться с острыми социально-экономическими проблемами. Обозреватель «Правды» не сгущал краски, когда писал, что «экономика Конго серьезно подорвана»: «Сельскохозяйственное производство сократилось, понадобилось ввозить рис и кукурузу. Резко возросли цены на продовольствие и промышленные товары. Валютная выручка от экспорта сократилась в 1962 году по сравнению с 1960 годом почти в четыре раза. Усиленный выпуск банкнот ведет к инфляции. Наполовину увеличены прямые и косвенные налоги»[946].

Подавление катангского сепаратизма спасло Адулу от отставки, но не превратила его в лидера нации. Лаврами победителя западные СМИ наградили Мобуту, хотя роль КНА ограничилась охраной базы в Камине и несколькими рейдами в северную Катангу. По приглашению Министерства обороны 19 мая 1963 г. Мобуту прибыл с двухнедельным визитом в США. Мобуту на встрече с Кеннеди 31 мая заверил президента, что сможет обеспечить порядок после ухода ООН, если «немедленно получит американскую военную помощь». Атмосфера встречи не оставляла сомнений, что у конголезского главнокомандующего есть все шансы ее получить. Президент пригласил Мобуту сфотографироваться в розовом саду и сказал: «Генерал, если бы не вы, все бы рухнуло, и Конго захватили бы коммунисты». Мобуту ответил: «Я делаю все, что в моих силах». Кеннеди заметил, что он сделал «великое дело»[947].

Через два месяца Кеннеди подписал комплексную программу военной помощи Конго[948]. Были удовлетворены и частные просьбы Мобуту: он прошел курс подготовки американских десантников, ему предоставили «самолет для управления войсками» с американским экипажем[949]. Зарегистрированный в Конго как борт JDM (Joseph-Desire Mobutu) Дуглас DC-3, ближнемагистральный транспортный самолет в версии для важных персон, стал символом особого расположения американских властей к Мобуту. Он использовался ЦРУ и Пентагоном для сбора информации о Мобуту и других высокопоставленных конголезских должностных лицах[950].