Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский кризис, 1960–1964

Надеясь улучшить свой имидж в африканских странах, Чомбе собрался приехать вместе с Касавубу на вторую конференцию глав государств и правительств африканских стран, проходившую в Каире 17–21 июля. Это вызвало «бурный протест» Алжира, Ганы и Египта, за которым последовало официальное заявление Организации Африканского Единства (ОАЕ) о нежелательности присутствия конголезского премьера на форуме. Касавубу там готовы были принять, но ему была послана телеграмма с просьбой не включать Чомбе в состав конголезской делегации. После этого Касавубу отказался от поездки в Каир[1015].

Чомбе рискнул посетить несколько городов Восточной провинции. 18 июля он прилетел в Стэнливиль, ездил по городу в открытом джипе, возложил венок к монументу Лумумбы[1016]. Нераскаявшийся, скрывавший свое преступление палач публично чтил память жертвы! Толпа горожан молча наблюдала за этим запредельно циничным, кощунственным действом.

Смена власти в Леопольдвиле никак не повлияла на ход восстания, оно распространялось со скоростью лесного пожара. Ни массированная американская помощь, ни храбрившийся Чомбе не могли его остановить. Гарнизоны КНА редко оказывали сопротивление, чаще разбегались, сдавались или переходили на сторону повстанцев. Бывало, что симба звонили в городскую администрацию по телефону, говорили «мы идем» и беспрепятственно входили в город. Их главным трофеем были арсеналы современного оружия.

5 августа повстанцы заняли Стэнливиль, который обороняли 1500 военнослужащих КНА. «Правда» сообщила, что «после продолжительных уличных боев части конголезских повстанцев установили контроль над столицей Восточной провинции Конго – городом Стэнливилем»[1017]. По свидетельствам очевидцев бои были недолгими. Оставшиеся в городе американские дипломаты наблюдали из окон консульства, как взвод КНА поспешно ретировался по авеню Эйзенхауэра на грузовике от противника: «Шедших в колонне по одному тридцати или сорока человек, которых вел высокий импозантного вида человек. Они были одеты в белое, махали пальмовыми ветвями, у них, похоже, не было оружия. Они двигались грациозно и молча. От них веяло чем-то жутким и потусторонним»[1018].

Оленга начал путь к Стэнливилю во главе небольшого отряда, который быстро превратился во внушительную силу. После занятия каждого крупного населенного пункта он присваивал себе очередное звание. Взяв Стэнливиль, он произвел себя в генералы[1019].

После захвата Народной армией освобождения Стэнливиля советская пресса, доселе весьма скупо освещавшая восстание, стала писать о положении в Конго едва ли не каждый день. 8 августа «Правда», рассказав об очередных успехах повстанцев – взятии стратегически важного города Маноно в северной Катанге и продвижении к столице провинции Касаи Лулуабургу, – охарактеризовала положение в Леопольдвиле как «панику»[1020]. Это не было преувеличением. Став премьер-министром, Чомбе почувствовал себя «капитаном тонущего корабля с многочисленными пробоинами». А после падения Стэнливиля совсем запаниковал: «В августе 1964 г. стало очевидным, что революция (sic!) продолжится. Она охватила три пятых территории страны. Еще несколько недель, и повстанцы будут в Леопольдвиле, они будут везде»[1021].

По заказу правительства США американские специалисты по контрпартизанской войне подготовили исследование о магии и ее влиянии на «военные и полувоенные операции в Конго». Они предложили изучить возможность использования против повстанцев «контрмагии», состряпать с помощью лояльных знахарей некую «антидаву». Приоритет все же отдавался обычным методам: «Есть все основания считать, что в Конго, как и повсюду в Африке, дисциплинированные и искусные в стрельбе войска под командованием знающих свое дело офицеров могут легко развеять представления о магической неуязвимости»[1022]. Таких войск в Конго не было.

«Псы войны»

Оставалась только внешняя военная интервенция. Американская дипломатия попыталась подвигнуть на нее Бельгию. С этой целью 7 августа в Брюссель прибыл заместитель госсекретаря Аверелл Гарриман. Министр иностранных дел Поль-Анри Спаак категорически отверг его предложение направить в Конго бельгийские войска или хотя бы офицеров для восстановления командной структуры КНА. Спаак заявил, что «все как один» бельгийские предприниматели против военного вмешательства и готовы вести дела с Гбение, который понимает необходимость сохранения бельгийского присутствия в Конго и важность экономической помощи для экономики страны[1023].