Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский кризис, 1960–1964

Увира стала местом рождения Народной армии освобождения (НАО), там повстанцы провинций Киву, Катанги и Восточной объединились в единый фронт под руководством Сумиало. Реальное командование боевыми операциями осуществлял Николас Оленга. До независимости он работал железнодорожным служащим в Кинду. Лумумба был кумиром Оленги, он стал активистом

НДК. Занимал руководящий пост в администрации Гизенги. С началом восстания проявил себя жестким командиром и хорошим организатором.

Как и басени Мулеле, симба верили в чудодейственную силу давы. Все воины проходили обряд посвящения, чтобы стать неуязвимыми для пуль, в каждом отряде обязательно были знахари Они получали подписанные руководителями восстания мандаты с полномочиями «сопровождать и лечить военных во время боевых операций». У вождей повстанцев были свои личные колдуны. Генерал Оленга за большие деньги уговорил поддерживать свою даву некую Маму Марию Онему. Магия этой маленькой, сморщенной, одногрудой женщины неопределенного возраста считалась самой сильной в восточном Конго[1002].

Дава проявляла свою чудодейственную силу, если человек соблюдал ряд строгих запретов и ограничений. Нельзя было употреблять алкоголь, вступать в половые связи, прикасаться к другим людям, не прошедшим обряд посвящения, есть пищу, приготовленную беременной женщиной, ступать в воду. Дабы оставаться неуязвимыми, воины должны были соблюдать определенные правила и в бою: идти в атаку строго по прямой, вытянув перед собой руки, смотреть только вперед, не отводя взгляда, кричать «май Мулеле» (вода Мулеле). Если пуля все-таки настигала прошедшего обряд посвящения, у знахарей было готово объяснение: неудачник делал что-то не так. Убит – значит, испугался, совершил кражу или спал с женщиной, ранен – значит, только испугался. Знахари не прятались за спины воинов, им надлежало сопровождать атаковавших и размахивать пальмовыми ветвями, чтобы отгонять злых духов. Перед атакой многие курили марихуану, что поощрялось[1003].

По наблюдениям кубинского революционера-интернационалиста Че Гевары, находившегося среди конголезских повстанцев в апреле-ноябре 1965 г., вера в даву была настолько сильной, что никто не шел в бой, не пройдя соответствующий ритуал. Он неоднократно говорил с командным составом о необходимости отучить бойцов от связанных с давой предрассудков. Все было напрасно: «К даве относятся как к символу веры. Наиболее политически образованные говорили, что она является природной, материальной силой, и они, будучи диалектическими материалистами, признают ее силу и секреты, которыми владеют знахари»[1004].

Правительственная армия беспорядочно отступала. Солдаты КНА верили в волшебную силу давы не меньше, чем повстанцы. Не отличавшиеся меткой стрельбой и высоким боевым духом мобутовцы обращались в бегство, придя в ужас от «неуязвимости» противника. Типичным можно считать бой, случившийся около Касонго в провинции Киву в июле. Участвовавший в сражении офицер КНА описал его так: «Орда [повстанцев] продолжала неумолимо приближаться, так щупальца осьминога скользят к человеку, чтобы схватить его мертвой хваткой. Солдаты стреляли без перерыва. Не обращая внимания на пули, “мулелисты” шли на них, крича во всю силу легких: Мулеле-Май, Мулеле… Наши жандармы стали сомневаться в действенности своего оружия. Дистанция сокращалась: 200 метров… 150…, и в наших рядах появился страх. <…> Их [повстанцев] шеи и талии были увешаны амулетами и пакетиками с “давой”, которые ритмично раскачивались в такт шагам. <…> Орда приближалась, словно ужасное чудовище. До нее оставалось только 100 метров – очень близко. Страх начал одолевать солдат. Вдруг стрельба прекратилась, тишину нарушало лишь монотонное бормотание мятежников. Минутное замешательство – и одна мысль, словно вспышка, поразила всех наших жандармов: “Они неуязвимы… неуязвимы… Бегите, спасайтесь, чтобы остаться в живых!” Приказ не был отдан, но был исполнен. <…> Симба сочли ниже своего достоинства преследовать спасавшихся бегством»[1005].

Народная армия освобождения овладела всей северной Катангой, рядом крупных городов восточного Конго и стремительно продвигались к Стэнливилю.

Возвращение Чомбе

США лихорадочно искали эффективные способы подавления восстания. Самым подходящим на роль усмирителя из конголезских политиков был находившийся в добровольной ссылке в Испании Моиз Чомбе – жесткий, решительный, энергичный, не лишенный харизмы. Слухи о возможном возвращении опального лидера Катанги начали циркулировать среди дипломатов западных стран в Леопольдвиле в начале апреля 1964 г., когда Чомбе «с частным визитом» прибыл в Лондон из Мадрида и выступил на заседании Королевского института международных отношений. Британское правительство оказало ему прием, который полагался государственным деятелям зарубежных стран[1006].