Холодная зона

— Целевые психотропы. Я об этом, кажется, где-то читала! — вырвалось у Леи, и снова ощущение барьера захлестнуло ее. Где она слышала об этом? Когда?

— Галлюциногены? Я тоже так подумал. Но не бывает же такого, чтобы создавать направленные галлюцинации! Чтобы добиваться от человека конкретных действий.

— А вот теперь, видно, появились, — предположила Леа.

— Как в секте какой, — поежился Рей.

— Да, все верно. Как в секте. Люди придумали множество технологий, как подавлять волю. Насилие, террор, пытки. Наркотики. Но все эти технологии на самом деле действуют плохо, да и применять их можно ограниченно. Нельзя же держать весь народ в постоянном страхе. Поэтому нам и создают виртуальную реальность — чтобы реальная уже не так ощущалась. Сначала это были газеты, радио, телевидение, потом интернет, социальные сети, мобильные устройства, потом уже ИТВ и интерактивная реальность. Но и этого мало все равно. И вот теперь появились, видно, лекарства нового поколения — чтобы эта реальность возникала без особых затрат прямо у тебя в голове. Прямо идеальный способ управления людьми!

Леа умолкла, борясь с собой. Чувство барьера, впервые за много лет, неожиданно резко усилилось. До такой степени, что зашумело в ушах, заплясали искры перед глазами. Леа схватилась за край стола.

— Ты чего? Тебе плохо? — всполошился Рей.

— Да нет… не знаю, голова что-то закружилась, — соврала она, — я пойду, наверное, лягу. Завтра увидимся.

Последующие дни слились в cплошную серую пелену. Лее казалось, что она попала в больницу. Нескончаемые обследования, проверки на ментоскопе, психологические тесты. Правда, ничего похожего на рассказ Рея она не пережила. Ей тоже ввели какой-то препарат и предлагали прыгнуть с десятиметровой высоты, но она спокойно, как и в первый раз, отказалась. Никаких галлюцинаций не было.

— У нас тоже так, — сообщил Рей, когда она поделилась с ним этими странными наблюдениями, — половина рассказывает, что у них ничего подобного не было, и еще и смеются — дескать, ну вы и идиоты…

— Контрольная группа, — сообразила Леа.

— Чего?

— Я в контрольной группе. Так делают при экспериментах. Половине вводят плацебо, это — ну например, чистая вода. Но заранее никто не знает, что ему введут. Так положено, когда проводят эксперименты.

— А-а, наверное, ты права, — согласился Рей. Они забрались по широкой балке на площадку, расположенную над крышами блоков. Здесь никого не было, но отсюда были видны все жилые боксы, и интересно наблюдать за слоняющимися пациентами в блеклых пижамах. Площадку эту открыла Леа, как и возможность забраться на нее по балкам.

Справа отсюда располагались лаборатории, в основном тоже в боксах, часть оборудования стояло отдельно. Слева был виден единственный вход в подземелье — лифт и дверца, всегда запертая, ведущая на аварийную лестницу. Изредка лифт раскрывался и выплевывал в подземелье людей, роботов или тележки с грузами.

В последнее время Леа и Рей полюбили сидеть на этой площадке. Как ни странно, Рей не раздражал Лею и показался вполне интересным собеседником — интереснее большинства здесь, хотя порой его рассказы и вызывали отвращение. Леа расспрашивала его о прошлом — но об этом Рей мог рассказать не так уж много.

— Ты вот спрашиваешь меня о мире, где я жил. А что я могу сказать? Я много ездил, многое перепробовал… Но только сейчас понимаю, какая это все была ерунда! Ведь я был богат, я даже не представлял, как это — когда тебе просто нечего есть. Когда ты не можешь найти никакой работы. Не не хочешь — а не можешь. А большинство людей в прошлом так и жили. Хотя сейчас все-таки хуже, намного хуже… Мне так кажется. Но как знать? Мы вот недовольны сейчас, а через полвека еще кто-нибудь скажет — мол, тогда они еще хорошо жили.

Неохотно Рей рассказывал и о своих переживаниях в качестве базис-гражданина. Он, оказывается, успел поработать в Гамазоне подносчиком.

— Вот знаешь, чего я не понимаю, — поделился он, — это здешней экономики. Ведь это бред какой-то! В мое время уже многие говорили, что мол, автоматизация уничтожит почти все рабочие места, и люди останутся без работы… Вот-вот уничтожит. А она все не уничтожала и не уничтожала. Все находилось место для самого примитивного труда руками… Но сейчас-то это нелепость совершенная! Стоит 3-д-принтер, производит вещи без участия человека, но к нему еще прилагаются оператор, несколько подносчиков и несколько упаковщиков. А что, неужели трудно заменить оператора — программой, а всех остальных — роботами? Уж такие-то роботы и в наше время существовали!

— Ну политики же обязаны создавать рабочие места, — пожала плечами Леа, — это суть современного государства. Обеспечить всех работой.