Холодное дыхание осени

Для Анатолия такой поворот дела был полным шоком, но, с другой стороны, он был рад, что жена хоть и с условием, но все-таки согласилась продать украшения и помочь поставить фирму на ноги. Бизнес потерять он никак не мог: это было наследие отца, он обязан его сохранить, не допустить банкротства. Не совсем отдавая отчет в своих действиях, Анатолий подписал контракт. Не заметил ни изумленных взглядов адвоката и нотариуса, ни подозрительного ликования в глазах жены, которая должна бы быть опечалена продажей драгоценностей. Так соглашение было заключено, а драгоценности пошли на преобразование компании и покрытие долгов. Вскоре фирма действительно поднялась, а потом дела пошли в гору, несмотря на всякие кризисы и политическую нестабильность.

Почти сразу после сделки с драгоценностями Анатолий решил сделать для жены что-то приятное. Он просто светился от радости и гордости, наивно трактуя поведение жены как готовность все отдать, все бросить ради их общего блага, блага семьи. Он решил, что их часто непростые отношения – это такая полоса в жизни, с которой стоит смириться, а в целом у них все хорошо: крепкая и красивая семья; растет здоровый сын, радующий своими маленькими успехами; есть опора в виде бизнеса; в обществе их хорошо принимают и постоянно куда-то приглашают… Короче говоря, Анатолий расслабился и сам себе внушил, что в целом все идет как надо. А соглашение, подписанное с женой, всерьез не воспринимал, относясь к нему как к какой-то блажи с ее стороны. Стараясь загладить вину перед Георгиной за то, что пришлось продать ее украшения, он решил с первого дохода в этом месяце не драгоценность купить, а найти приглашение на тот самый показ мод, на котором жена так хотела побывать. И нашел, купил билеты на самолет и задумал устроить для супруги мини-отдых.

Вечером он, заранее довольный, вручил билеты жене, полагая, что этим жестом компенсирует все причиненные ей страдания и неудобства из-за вынужденной продажи драгоценностей и все еще не понимая истинную цену этой сделки, равную потере им самим свободы. Георгина вполне благосклонно отнеслась к подарку мужа, но никакого взрыва эмоций, выражения бурной радости, так ожидаемого Анатолием, не последовало…

Он ждал день, второй, на третий не выдержал. Поедая утром яичницу, приготовленную их помощницей по хозяйству, все-таки спросил Георгину:

– Я не понимаю, дорогая! Ты так спокойно, я бы даже сказал, прохладно отнеслась к моему подарку… Всего лишь месяц назад ты просто мечтала попасть на этот показ, не сильно, впрочем, на это надеясь, ведь у нас совсем не было денег!

Помощница незаметно удалилась на кухню, – она привыкла к ссорам своих нанимателей, но старалась не вникать в суть их разборок. Римма была злой и склочной женщиной, однако умело это скрывала и, словно натянув на себя шкуру ягненка, в доме Георгины и Анатолия становилась на редкость мила, улыбчива и крайне услужлива. Она очень нравилась хозяйке, которая уже не представляла, что бы делала без такой помощницы.

Георгина даже не оторвала взгляд от журнала, продолжая пить кофе.

– Я что-то не пойму тебя! Я так старался найти эти билеты, компенсировать тебе все то, что ты потеряла, а ты… Ты просто неблагодарная!..

Тут уж Георгина подняла взгляд на мужа и пригвоздила им бедного Анатолия к стулу.

– Компенсировать мне утрату драгоценностей этими жалкими билетиками? Этими несчастными фантиками?! Можешь отдать их своей любовнице – кто там у тебя очередная, а? А компенсацию за свои драгоценности я, дорогой, уже получила в виде одного очень невыгодного для тебя соглашения.

Анатолий потерял дар речи.

– Можешь и не надеяться, что я, как глупая провинциальная девчонка, обрадуюсь каким-то билетикам в Париж и забуду тебе все: и мои украшения, и наше соглашение! Хотел меня обмануть? Думал, я сейчас расчувствуюсь и сразу все забуду? Нет, мой дорогой! Назад дороги нет, да ты и сам все прекрасно знаешь!

И она удовлетворенно замолчала, выплеснув весь свой яд. Комната потемнела для Анатолия; рука, державшая вилку, замерла, так и не донеся до рта кусочек яичницы. Так он и сидел – потерянный, утративший аппетит не только к еде, но и к жизни. Каждым словом она отравляла его душу злостью, пресекала его несмелые шаги к чему-то доброму, к принятию жены и друг друга, гасила редкие проблески любви между ними. Наверное, именно в этот момент те чувства, которые еще теплились между ними, полностью угасли, умерли, подернулись пеплом, накрыв их сердца черной вуалью ненависти, предав забвению искренность.

Анатолий в тот вечер не вернулся домой, оставшись в гостинице, где кутил с очередной любовницей до утра. Он ничего не получал от этих связей – просто пытался забыться в них, забыть себя и ту девушку, которая так ловко очаровала его когда-то своей нежностью, утонченностью, светскостью… Где теперь она была?..

Глава 4

Вчерашний ужин с родителями Ивана прошел в целом терпимо для Миры, хоть она и почувствовала напряжение и неприятие со стороны Георгины. Но та была скорее подавлена – никаких едких фраз и обычных пикировок…