Холодное пламя

– Простите, ребята, – в комнату вошла молодая медсестра. – Я просто хотела узнать, не нужно ли вам?..

Забыв свой вопрос, медсестра застыла, таращась на фигуру, а ее разум пытался осознать, что она видит. Нечто, явившееся из ночного кошмара… Она пронзительно закричала, лихорадочно нащупывая выключатель.

Темная фигура перестала кормиться. Щупальце вернулось в отверстие в шее гораздо быстрее, чем покидало его. Если перед кормлением незваная гостья скользила вперед, то теперь она метнулась назад, стремительнее, чем позволили бы человеческие ноги, и скрылась в самом темном углу.

Когда медсестра нащупала выключатель и включила свет, фигура исчезла – дальний угол был уже не темным, но пустым.

* * *

Медсестра Мэгги О’Брайен стояла в дверях, прижав ладонь ко рту. Она не была уверена, что не закричит снова. Если бы в залитом светом углу что-то стояло, она бы закричала, это уж точно.

Но одного вопля было более чем достаточно, чтобы разбудить всю семью Атертонов – и мать, и отца, и ребенка. Гэри подскочил, будто его ударили током, готовый действовать. Дениз, однако, едва пошевелилась – только напряглась всем телом и обняла ребенка. Вслед за медсестрой малыш Габриэль решил, что крик – отличная идея, и завопил во всю силу младенческих легких.

Движимая материнским инстинктом, Дениз попыталась успокоить сына: обняла его и принялась покачивать, шепча ласковые слова на ухо.

– Что, черт возьми, стряслось? – спросил встревоженный Гэри, тряся головой, чтобы прогнать остатки сна.

Мэгги понимала, что он чувствует: он услышал, как кричит медсестра, но оказывается, ничего не случилось. Однако она все еще не пришла в себя и не могла объяснить, что именно видела. Прижав руку к груди, в которой отчаянно колотилось сердце, Мэгги пыталась восстановить дыхание. Свободной, все еще дрожащей рукой она указала в дальний угол комнаты.

– Вы видели?!. Я видела… не знаю, что!.. Это было… было ужасно!

Гэри оглянулся, но там уже ничего не было, и, недоуменно пожав плечами, он вопросительно посмотрел медсестру.

– О чем вы говорите?

– Его уже нет. Но около кровати что-то было, оно стояло над Дениз и малышом.

Она говорила медленно, стараясь облечь беспорядочные мысли в слова, которые сохранят за ней репутацию здравомыслящей и компетентной медсестры родильного отделения. Но как описать странное создание, которое выглядело, как женщина, но не было женщиной… и вообще человеком, ли змееподобный отросток, торчащий из ее шеи?

На шум с поста прибежали медсестры Нэнси Догерти и Дженис Акино и стали задавать те же вопросы, что и Атертоны. Простых ответов на эти вопросы не было.

– В комнате кто-то был, – твердила Мэгги. – Когда я заглянула сюда, то увидела, что там… кто-то стоит.

– Часы посещений закончились, – напомнила Нэнси Догерти. – Если это была не одна из нас, кто тогда?

– Не знаю, – Мэгги все еще боялась переступить порог.

А что если она… оно… вернется за ней, единственной свидетельницей?

– Она стояла возле кровати. Но потом услышала мой голос и… убежала в угол до того, как я включила свет.

Она вспомнила, как странно незваная гостья двигалась назад: как будто не сделала требуемое количество шагов от кровати до угла, а просто пожелала, чтобы ее тело заскользило по полу.

– Женщина? – спросил Гэри.

– Думаю, да, – отозвалась Мэгги. – Но я не… Я не уверена. Было темно…

Она не могла рассказать правду и понимала, как неубедительно звучит ее объяснение. Она хотела сказать, что не уверена, был ли увиденный ею силуэт человеком. Но как можно было заявить такое вслух при пациентах и коллегах?

При всей неуверенности Нэнси Догерти решила обыскать комнату. Она открыла дверь в маленькую кладовку – очевидно слишком маленькую и тесную, чтобы вместить взрослую женщину – потом пересекла комнату и заглянула в шкаф, предназначенный для вещей пациентов, где обнаружила куртку и сумку Гэри, но ничего зловещего. Повернувшись к Мэгги, она развела руками и пожала плечами. В родильной палате было исключительно мало тайных уголков.

Наконец, Нэнси встала на колено и заглянула под регулируемую кровать, из-за чего Мэгги ощутила себя маленькой девочкой, боящейся темной спальни. Не догадываясь об ущербе, причиненном самооценке Мэгги, Нэнси весело объявила:

– Никого!

Мэгги пришлось признать, что дело не в ней или ее уязвленном самолюбии. Непринужденные поиски были призваны успокоить и ободрить взволнованных родителей – сама Мэгги в ее нынешнем состоянии не смогла бы сделать подобное. Хотя бы из-за этого она порадовалась приходу Нэнси.

Дженис взяла Мэгги за руки.

– Ты же сказала, что свет не горел, – напомнила она. – Я уверена, это просто была игра теней и света.

– Конечно… ты права. Ты наверняка права.

Мэгги ее слова не убедили, но она не хотела ставить свою репутацию под еще большую угрозу, настаивая на невероятном объяснении.

Она ожидала, что Атертоны напишут жалобу на ее поведение и без отягчающих обстоятельств, но Нэнси и Дженис явно помогли сгладить неловкость. Габриэль успокоился, только тихо прерывисто всхлипывал, снова погружаясь в сон.

Когда другие медсестры вышли из комнаты, Мэгги обратилась к Атертонам.