Холодное послание

– Да не бойся, – прошептал он на ухо, – тебе понравится.

Вика рванулась еще сильнее, но его рука осталась между ног, и кружевные трусики затрещали, разрываясь. От этого дядя Боря совсем озверел и накинулся на нее, навалился всем телом, стаскивая белье. «Что я, не знаю, что ты всем даешь, – жарко дышал он ей в ухо. – Сучка… похотливая сучка…» Когда он вошел в Вику, ей было уже все равно – одним больше, другим меньше. Сквозь заливающий глаза пот, она видела перекошенный рот дяди Бори, слышала его хриплое дыхание. Он кончил ей на живот, рыча и содрогаясь, после чего откатился в сторону, придерживая Вику рукой.

– Покуришь? – спросил он, когда смог ровно дышать, и потянулся к своим брюкам. – Говорят, хорошая штука.

– Не буду я ничего курить.

– Да попробуй. Это вещь, знаешь, настоящая вещь.

Он всунул сигарету между зубами, щелкнул зажигалкой, затянулся и выпустил дым – неторопливо, со вкусом, прикрыв глаза. Вика с ненавистью наблюдала за ним. Он порвал последнее ее кружевное белье. Борис почувствовал взгляд, с удивлением посмотрел на девушку.

– Чего ты пялишься?

– Ты трусы мне порвал, мразь.

Борис примерился и залепил ей пощечину – не сильную, но унизительную. Вика зашипела, как кошка, хотела полоснуть его по лицу коготками, но он поймал ее руку.

– Это тебе за «мразь», сучка. Выбирай выражения, когда разговариваешь со мной. А теперь на, – он вдруг зажал ей нос, и, когда Вика открыла губки, сунул между ними сигарету. – Втягивай, сучка, и чувствуй, как придет кайф.

– Не много ли «сучек»? – пробормотала она, но послушно втянула сладковатый дым. Сначала было неприятно, но она затянулась еще раз и почувствовала в животе тепло. Дядя Боря отобрал сигарету, с удовольствием затянулся сам и вернул. В голове Вики стало легко, она вдруг захихикала. Дядя Боря одобрительно смотрел на нее. Вика встала с дивана и покружилась по комнате. Ей стало восхитительно плевать на все; безудержно хотелось смеяться, а ведь она так давно не смеялась! Дядя Боря показался ей милым, добродушным, а его член, набухающий на глазах, смешным. Вика засмеялась, и дядя притянул ее к себе. Второй раз она отдалась уже под воздействием наркотика добровольно, получила удовольствие – взрыв внизу живота и в голове…

С тех пор дядя Боря регулярно доставал ей сигареты, без которых Викина жизнь становилась одноцветной, черной с оттенками. Если не было травки, Вика смотрела на мир тусклыми больными глазами, ей хотелось умереть – неужели это она? Бросила школу, курит анашу, трахается со своим родным дядей, который старшее нее на двадцать лет… еще несовершеннолетняя – а в анамнезе изнасилование, ограбление, гонорея и наркозависимость. Но дядя Боря приносил сигаретку, и все вокруг расцветало, Вика порхала, как бабочка, драила бабушкин дом, ярко красилась, смеялась искренним детским смехом.

– Беда с девкой, не пойму, – как-то сказала бабушка сыну. – То хохочет, то лежит к стене лицом, слова не вытянешь.

– Переходный возраст, – сладко улыбался дядя Боря.

А однажды сигареты кончились. Плата в виде секса дядю Борю устраивать перестала, и Вике пришлось начать зарабатывать «на кайф». Самым древним и простым способом…

– Какой ужасть!

Леночка Маликорская, умница и очаровашка, любила коверкать слова. Она все делала легко и весело, и слова тоже коверкала весело, а Легостаев зачарованно смотрел на нее и слушал любые глупости, лишь бы их говорил любимый голос. Но сегодня этого его почему-то раздражало.

– И ты вот прямо так пошел и нашел трупца?

– Да, пошел и нашел, – мрачно повторил он, закуривая вторую сигарету подряд.

– Вот прямо-таки в моем родном квартале? Как хорошо, что меня там не ходило, я бы начала вопить, – призналась она в трубку. – Хотя и жалко. Было бы что на работе порассказывать. А подробности кровущенькие есть?

– Нет никаких кровущеньких подробностей, – вдруг разозлился Легостаев и ткнул сигарету в пепельницу; сигарета скрючилась. – Лен, я труп утром нашел, а потом стоял возле него битый час, – ну про час он приврал, – да еще и милиция меня… замучила вопросами.

Вопросами его тоже никто не мучил, но нужно ведь достучаться до Леночки, а то у нее, кажется, вся жизнь воспринимается как бесплатное приключение. Так и Легостаева где-нибудь прирежут, а она только и будет сокрушаться, что ее там «не ходило».

– Ну так и что?

– Что? – не понял Легостаев.

– Чем душераздирающая история закончилась?

– Да ничем. Постоял, объяснение подписал и ушел. И так на работу опаздывал.

– Скучновастенько, – подумав, заявила Леночка. – Нет интриги.

– Да какая, к черту, интрига!

– Вот если бы трупец оказался… ну твоим бывшим пациентом-миллионером и отписал тебе свое состояньюшко, была бы интрига. А так…

– У меня нет пациентов-миллионеров, – отрезал Легостаев, – я травматолог в районном отделении больницы. Я простых людей лечу, а не… миллионеров.

– И очень зря, – укоризненно сообщила Леночка, – лечил бы миллионеров, глядишь, кто-нибудь из них бы крякнул, а денежки тебе. Ладно, Дим, ты чего звонишь?

– Да вот… – травматолог крякнул. – Тебе вот… в милицию надо будет пойти.

– Это с какой радости? Ты таки этого трупца грохнул?