Холодное послание

– Даже труп второй день не опознан! Это вам что, человек без пальцев рук? Это вам что, голову отрезали и спрятали, чтобы было не узнать?..

И прочая, и прочая, и прочая. После клятвенного обещания установить личность «человека с пальцами рук» и раскрыть убийство в течение суток Калинин и Вершин удостоились разноса непосредственно бараевского, который фразы строил не в пример грамотнее, зато и требовал не в пример больше, поскольку Алексашенков в розыске ни дня не работал и специфику не понимал. Задачи были поставлены, по молчаливому согласию убийство неустановленного мужчины приобрело кодовое название «труп с орудием», и оперативники поехали работать. Вершин отправился за внезапно всплывшим свидетелем, который, по оперативной информации, мог видеть момент убийства. Калинин узнал о свидетеле через агента-наркомана, которого очень удачно доставили в КАЗ. Агент стал требовать встречи с Калининым, тот просьбу уважил и стал обладателем сведений о том, что намедни на блатхате проститутка по кличке Ряба трепалась о каком-то мокром жмуре. Проститутка Ряба Калинину была знакома заочно, поскольку имела обыкновение проходить по всем делам, предусмотренным такими статьями УК, как 240, 241 и 228. Сама Ряба, по оперативным данным, плотно сидящая на маковой соломке, обнаружилась на той же блат-хате, о которой и говорил агент, в состоянии отходняка после кайфа. Вершин привез ее в отдел.

Проститутка Ряба, а в миру – Рябская Виктория, судимая, разведенная, состоящая на учете в наркологическом диспансере с диагнозом «зависимость от опиатов второй степени», сидела в кабинете Калинина, закинув ногу за ногу и жуя жвачку, из которой время от времени надувала пузыри. Весь ее вид выражал бесшабашную независимость. Калинин сел за свой стол и покосился на туго обтянутые розовыми лосинами ноги Рябской.

– Че смотришь, мусорок? – весело спросила Рябская и облизнула губу. – Не для тебя цветочек вырос, придется тебе в ручку слить.

Лейтенант Микулов, с которым Калинин делил кабинет, высунулся из-за компьютера и немного испуганно посмотрел на «цветочек». Он пришел в розыск из патрульно-постовой службы, где числился кинологом, и еще не до конца привык к местному колориту.

– За базаром следи, – сказал Калинин, закуривая. – Не под мужиком в бане. Рябская, где вы были вечером седьмого января?

– Какого года? – невозмутимо спросила Ряба и выдула пузырь. Калинин затянулся.

– Этого года, Рябская, этого. Перестаньте паясничать и отвечайте по существу.

– У друга своего была.

– У какого друга?

– У сердечного, – Рябская достала из лаковой сумочки пудреницу, посмотрелась в зеркальце. – Можно сказать, у друга детства.

– Друг детства живет на улице Зеленой?

– Сами же все знаете, чего спрашиваете.

– Друга как зовут?

– Друга зовут Мишенька. Ой, Мишка-Мишка, где твоя улыбка…

– Во сколько вы от него ушли?

– От кого?

– От вашего друга.

Рябская пожала плечами и защелкнула сумочку, потом переложила ногу на ногу, чуть откинулась на спинку стула.

– Допустим, я ушла от друга Мишеньки ночью.

– Во сколько?

– На часы не смотрела.

– Что вы делали у него дома?

Ряба манерно захихикала.

– Ну, знаете ли, та-аварищ капитан, – сказала она, растягивая слова, – у девушек о таком не спрашивают.

– Рябская, хватит дурака валять, отвечай по существу! – рявкнул от двери Вершин. – Времени нет с тобой возиться, а то оформил бы притон сегодня, и к чертовой матери вас всех в ИВС, а потом и дальше! Говори, что делали!

– Трахались! – сообщила Ряба и выдула пузырь. – Сначала в естественной позе, потом в противоестественной, потом за щеку взяла. Зафиксируйте показания, гражданин начальничек, а то забудете.

– Забуду – еще раз приедете, – спокойно сказал Калинин. Микулов отодвинул с шумом стул, поднялся из-за стола и вышел; капитан проводил его взглядом. Слабоват парнишка, ему бы в кассиры-билетеры, а не в милицию. Или вернуть его в кинологи к чертовой матери, вон собаки как с ним дружат… – Кто отвез вас домой после того, как вы вышли из дома?

– Ножками дошла.

– Ножками до улицы Одесской вы бы шли неделю. Кто отвез вас домой?

– Частника поймала. На Березанской.

– Когда вы выходили, что происходило возле дома номер два?

Рябская удивленно подняла брови и посмотрела на Калинина.

– Какого дома номер два? Я вышла из шестого.

– Дом номер два находится в пяти метрах от места жительства вашего Мишеньки. Что там происходило, когда вы выходили?

– Понятия не имею. Я пошла в другую сторону и туда не смотрела.

– Виктория Вадимовна, – Калинин заглянул в блокнот, сверился с именем, – давайте не будем тянуть кота за яйца. Вы были на месте происшествия, в час тридцать выходили из дома шесть по улице Зеленой. Частника вы поймали на Березанской, на перекрестке с Зеленой. Мимо дома номер два вы не пройти не могли в принципе.

– А я кругаля!

– Для «кругаля», как вы выражаетесь, вам нужно было обойти пятьдесят четыре дома. Устали бы по ночной зиме добираться.

– А я привычная!

– Виктория Вадимовна, – устало сказал Калинин, – остановитесь на минуту. Человека убили, а вы выделываетесь.

– Ах палачи мои, вы спрячьте ножнички, а мы похабники, а мы безбожнички…