Холодное сердце

Забыв об усталости, Люк соскочил с седла и бросился к дому, гадая, что же, черт возьми, случилось. Войдя через заднюю дверь, он бросился на кухню, чтобы не устраивать переполох, который непременно поднял бы Окем.

– А вот наконец и его светлость. Теперь мы можем успокоиться и заняться вашими ранами, сэр, пока он будет разбираться со всем остальным, – услышал Люк спокойный голос Хлои, обращенный к какому-то позднему гостю, и тут же почувствовал приступ ярости.

– Что, черт побери, здесь происходит?! – крикнул он, с вполне понятным раздражением глядя на домочадцев, столпившихся на кухне.

– Мистер Реверю ранен, – спокойно сообщила ему Ив.

Это имя пронзило пелену его усталости, словно острый клинок. Люк моргнул и сосредоточил взгляд на госте. И тогда его глазам предстал поникший Адонис, лежавший на чистом кухонном столе.

– Это он? Я изъездил пол-Британии вдоль и поперек в поисках этого человека, а теперь нахожу его лежащим на моем кухонном столе? Добрый день, Реверю, будьте как дома. Не желаете ли, чтобы вам принесли одеяла и подали обед, когда вы здесь закончите? И конечно, весь мой дом и сад будут к вашим услугам, когда вы перестанете валяться на кухонном столе.

– Мне кажется, папа устал и проголодался. У него такой вид, как будто он несколько дней не спал, – объяснила Ив такую нехватку гостеприимства, бросая на отца гневные взгляды и с мудрым видом кивая всем, кто стоял вокруг.

Люк почувствовал, что даже присутствие дочери не остановит поток его брани, если кто-нибудь немедленно не объяснит ему, что здесь происходит.

– Конечно, он устал. Осмелюсь предположить, что он узнал что-то очень важное и мчался сюда как можно быстрее, чтобы сообщить нам об этом. Садитесь ближе к огню и отдохните немного, милорд, – ласково сказала Хлоя, как будто перед ней стояла опасная злая собака, которую нужно было успокоить, пока она никого не покусала.

– Да, мне есть что сказать! – взревел Люк, ничуть не успокоившись. – Я выяснил, это он. – Слова сопровождались обвинительным жестом в сторону бледного светловолосого молодого мужчины, пытавшегося вырваться из рук Верити Уитен. Девочка с суровой решимостью отказывалась отпустить его, чем сильно напомнила Люку свою тетю.

– Так вы и есть отец Верити, сэр? – спросила Хлоя, прежде чем успела сообразить, что говорит. Она пристально посмотрела на незнакомца, а потом бросила на него гневный взгляд, как будто это он не умел держать язык за зубами.

Люк почувствовал очередной приступ ярости.

– Да, это я, – ответил красивый молодой человек, нежно оттолкнув руки своей дочери. Он сел на столе, всем своим видом показывая, что признает справедливость этих слов, и в его светло-голубых, как у дочери, глазах, с вызовом смотревших на Люка, светилась очевидная гордость за свое дитя.

– Мой папа умер, – настойчиво возразила Верити. Она нахмурила брови, и на ее лице появилось выражение почти такой же свирепости, которая клокотала в груди Люка.

– Тебя заставили так думать, – хмуро пробормотал мужчина, бросив на Хлою злой, неприязненный взгляд, отчего гнев Люка вскипел с новой силой.

– Если бы вы не были так слабы от ран и уже не лежали на моем столе, я уложил бы вас туда одним ударом! – прорычал он в сторону непрошеного гостя. – Леди Хлоя пожертвовала всем ради того, чтобы обеспечить безопасность и счастье Верити, а вы лежите здесь и обвиняете ее в том, что она присвоила вашу роль и хитростью выкрала у вас ребенка? За это оскорбление вы встретитесь со мной на поединке, как только поправитесь от раны, которую, опередив меня, нанес вам какой-то достойный человек, чтобы научить вас хорошим манерам.

– Нет, этого не будет, – холодно заявила Хлоя, глядя на Люка с видом оскорбленного достоинства, отчего его гнев перекинулся на нее.

– Почему, черт возьми? Он тот идиот, который погубил вашу сестру.

– Это сделали мой отец и мой брат. Он спас ее от брака, который стал бы для Дафны сущим адом, и я даже думать не могу о том, что ждало бы меня, если бы я осталась дома и тоже была продана какому-нибудь богатому развратнику. Если капитан Реверю любил мою сестру хотя бы пару недель, это дало ей больше счастья, чем все, что мы видели после того, как умерла наша мать. И я благодарна ему за это.

– Благодарны за смерть вашей сестры? За все, что вам пришлось вынести? За то, что, как сообщил мне Питерс, вы с ней остались одни среди холмов и болот, куда вас вывезли, чтобы она тайно родила там ребенка? Почему вы готовы прощать грехи любому, кто желает вам зла, и никогда не прощаете их мне, в то время как я хочу для вас только добра? Почему? Ладно, я сдаюсь. Я наконец понял, что не нужен вам, и оставляю вас радоваться счастливому воссоединению вашего семейства. А я удалюсь куда-нибудь, где мне проще будет сносить, что во мне видят дьявола во плоти! – воскликнул Люк, уже не обращая никакого внимания на то, что все слышат его срывающийся голос.

Глава 17