Холодное сердце (СИ)

Гермиона тут же сомкнула губы, поняв, что только что сказала. Она буквально призналась ему в любви, поддавшись душевному порыву, который сумел-таки развязать ей язык. Заведя разговор на эту тему, она по собственной воле ступила на минное поле, и теперь ее судьба целиком и полностью зависела от Драко. Его последующие слова либо активируют боеприпас, тем самым разрывая девичье тело в клочья, либо выведут ее из этой опасной зоны, позволяя сохранить жизнь.

Стоило Драко тяжело вздохнуть, как воздух в комнате заметно наэлектризовался. Казалось, что Гермиона по глупости открыла «ящик Пандоры», вынуждая их обоих лицом к лицу столкнуться с таящимися в нем бедами.

— Если ты думаешь, что в моем случае все обстоит иначе, то сильно заблуждаешься: я прекрасно тебя понимаю, — было видно, что ему отнюдь не легко говорить о своих чувствах, тем более по отношению к ней. Маглорожденная и представитель одной из двадцати восьми священных семей. Его помешанные на чистой крови предки наверняка перевернулись в гробу.

С ранних лет они видели друг в друге то, о чем с таким презрением отзывались приближенные к ним люди. Для Драко это была недостойная жизни грязнокровка, любую связь с которой его отец приравнивал к вселенскому позору. Что же касается Гермионы, то для нее это был аморальный отпрыск аристократического рода, который повторил судьбу Люциуса, связавшись с Волан-де-Мортом. Факт того, что они воспылали друг к другу чувствами, мог свидетельствовать лишь о том, что система дала сбой и выдала ошибку.

Но ведь в жизни ничего не происходит просто так, не правда ли?

— Все началось тогда, когда ты решила помочь мне, невзирая на прошлое. Не пойми меня неправильно, но на твоем месте я бы предпочел наслаждаться страданиями человека, доставившего мне столько проблем, — Драко натянуто улыбнулся, стараясь разрядить обстановку. — Но ты оказалась слишком правильной для такого. И поначалу это приводило меня в бешенство. Я просто не мог поверить, что ты способна вести себя так со мной. Кто угодно заслуживал твоей доброты, но уж точно не я.

Гермиона молча слушала его, надеясь, что Драко не перестанет делиться с ней сокровенными мыслями. Она хотела узнать больше. Она нуждалась в этом так, как блуждающий в пустыне путник грезит о жалком глотке воды.

— Но это показалось мне сущим пустяком по сравнению с тем, что последовало дальше, — Драко до боли сжал челюсти: подсознание всячески останавливало его от продолжения этой нелепой исповеди. Как будто признание в чувствах могло стать отправной точкой к саморазрушению, грозящему утратить последние нити, связывающие его с тем, кем он когда-то был. Прошлый Драко скорее отрезал бы себе язык, чем излил душу грязнокровке, к которой, да простит его Салазар, вопреки здравому смыслу начал испытывать романтические чувства. Но проблема заключалась в том, что он перестал быть прежним. И отчасти Гермиона послужила тому причиной. — Я и сам не знаю, в какой момент ты заинтересовала меня как девушка. Сперва я думал, что это банальное физическое влечение, которое пропадет, как только я добьюсь желаемого и пойму, что ты не та, кто мне нужен, — Драко пристально смотрел Гермионе в глаза, отчего той хотелось провалиться сквозь землю: ей было крайне неловко слушать о себе, как об объекте чьего-либо влечения. — Но после того поцелуя это чувство никуда не ушло. Напротив, оно стократ усилилось. Именно поэтому я отправился за тобой в Уотфорд, Грейнджер, — Драко медленно прикрыл глаза, мысленно делая последний шаг, отделяющий его от кромешной темноты, которую он все это время сторонился, боясь столкнуться с тем, что могло там таиться. — Я никогда не считал тебя беспомощной и слабой. Я просто не мог допустить, чтобы кто-то навредил тебе, потому что ты мне небезразлична.

Гермиона невольно приоткрыла губы: его слова, словно умело выпущенная стрела, поразили ее в самое сердце. Но заместо кровавой раны в нем образовались нежные пионы. Посеявшиеся в груди чувства взрасли и раскрылись прекрасными бутонами, получив долгожданную подпитку со стороны того, по чьей милости вообще появились на свет. То, что могло обречь ее на верную смерть, вопреки всем страхам, даровало жизнь.

Его признание окончательно расставило все точки над «i». В том заброшенном кабинете Драко уже говорил, что жизнь Гермионы для него не пустой звук. Но прозвучавшее сейчас послужило лучшим доказательством того, что его чувства выходили за рамки дружеских. Они были точным отражением ее собственных.

Гермиона решительно шагнула навстречу Драко и прильнула к нему, обвивая его твердую грудь руками. И он без промедления ответил ей тем же.