Холодное утро в 3018

Она, похоже, думала о том же, о чём и я. В том, что Гильдия может охотиться за учёными. Вот только неясно, как это связано с убийствами. По сведениям, полученным от Каролины, погибшие не были связаны с участниками программы.

«Странно всё это. Странно. Может, кто-то водит нас за нос? Кто? Гильдия? Покойный Никифоров, пустивший нас по ложному следу?»

— Боюсь, что нет. Слышала, что некоторые уехали из ЕАК, а те, кто остался… Мы едва ли не сразу перестали общаться, боялись. Я поддерживала связь только с ведущим специалистом: доктором Патриком Карсоном. Он был уже не молод и не имел семьи, я заботилась о нём, пока он не умер. Но мы старались не вспоминать работу над «Землёй-Атлантидой». После смерти профессора Карсона я взяла имя матери — «Женевьева», вышла замуж. И не хотела возвращаться к этой теме, до встречи с доктором Никифоровым. Я не должна была рассказывать ему… Я поступила опрометчиво.

Она сникла, умолкла, полностью ушла в себя. Миссис Валери не выглядела напуганной, скорее встревоженной. Мы тоже молчали. Хавьер нетерпеливо ёрзал, Эжени стучала каблуком, Стейси хмурилась. Много ли значила для нас разгадка тайны «Земли-Атлантиды»? Наверное, нет. Мы были далеки от всего этого. Что для нас история о Потопе? Страшная сказка, миф. Но… что, если жуткие допотопные технологии, способные вызывать ураганы, землетрясения и цунами, будут использованы вновь? Страшная вещь! И если она окажется в руках гильдейцев, человечеству придётся туго.

— Вполне возможно, вам грозит серьёзная опасность, — начал я. Теперь мне было не до удобства Эжени, нужно было позаботиться о Женевьеве Валери. — Профессор Никифоров сотрудничал с Гильдией. Даже если он целенаправленно не собирал сведения для её руководителей, то они точно следили за ним и через него вышли на вас.

Миссис Валери открыла было рот, но не успела произнести ни слова, её опередила Эжени.

— Мой дядя не сотрудничал с Гильдией! Ты лжешь! — вскричала она. Мгновенье, и девушка уже была на ногах, она нависла надо мной, вся раскрасневшаяся от переизбытка чувств, рассерженная, свирепая, как амазонка. Что же… удивляться тут нечему. Я ждал подобной реакции. Да, Эжени сама подозревала дядю в связи с террористами, но не желала слышать это от других. Возможно, надеялась, что её предположения и догадки никогда не оправдаются. Надеялась… Бедняжка! Она мечтала ошибиться. И теперь была огорчена, разочарована и зла. Не на дядю. На меня. На того, кто открыл даже не ей, а всем остальным неприглядную правду о профессоре. Эх, как будто они сами не догадывались… Но о какой логике может быть речь? Ей нет места в делах сердечных.

— Мне жаль, Эжени. Очень жаль! Но боюсь, сказанное мною — правда. Я не знаю подробностей, может его заставили, принудили. Нам ещё предстоит разобраться в этом.

— С чего ты взял, что он виновен? — требовательно спросила она. Голос не дрожал, он как-то разом охрип. Глаза налились кровью (сосуды вот-вот лопнут) и потемнели. О, а взгляд! Как тогда, в больнице. Взгляд вампира, жаждавшего моей крови.

— Я говорил с командором Бофортом, имеющим доступ к секретной информации. Он встречался с твоим дядей, беседовал с ним, предлагал помощь. Командор понял, что профессор пытался выяснить, чем на самом деле занимаются гильдейцы. Он хотел защитить твоего дядю, но тот поспешил покинуть Новый Лондон, а потом скрывался…

— Всё это ложь! — с безумным упрямством повторяла Эжени, твердила одно и то же, точно надеялась, что сумеет вдолбить эту «правду» в наши глупые головы. — Ложь! Ложь!

По всем правилам девушка должна была разрыдаться, биться в истерике, но она только бесилась.

— Женя, не надо, прошу тебя! Успокойся, Женя! — Стейси тянула подругу за рукав, но та только отмахивалась.

— Слушай, Эжени, сейчас не самое подходящее время для споров. Факт есть факт. Из-за профессора над миссис Валери нависла угроза, мы должны подумать… — я не успел закончить предложение потому, что Эжени оскалилась, зарычала (зарычала по-настоящему) и ударила меня по лицу. Да, я позволил ей это. Позволил выпустить пар. Ну не мог же я, в конце концов, заламывать руки девчонке, которая хотела защитить честь любимого дядюшки? Я не ожидал, что она способна на сильный удар, но, оказалось, у этой вздорной девицы тяжёлая рука. Подчеркну, очень тяжёлая! Сила удара была такой, что голова дёрнулась вправо. От боли свело челюсть. Подумать только! Такие хрупкие руки, обманчиво хрупкие… Кажется, сломать их очень легко, а бьют так, словно на ладонях стальные перчатки. А этот взгляд, жуткий взгляд, не человека — монстра. Она собиралась ударить ещё раз. Я перехватил маленькую ручку девушки, Хавьер тоже. Я сжал запястье, он её острый локоть. Эжени точно и не заметила, похоже, она была готова рвать меня зубами. Черты её лица заострились, исказились. Она ненормальная, совершенно чокнутая!

— Ты с ума сошла?! — рычал Хавьер. — Рехнулась, что ли? Идиотка!

Эжени перевела страшный взгляд на моего друга, и показалось: сейчас, вот сейчас, эта безумная девица бросится на него.