Холодное утро в 3018

Возможно, я злился из-за ужасной жары. Я обливался потом, даже сидя на скамейке под раскидистым деревом. Жара и пыль — явления, привычные с детства, и они, сколько себя помню, всегда отравляли мне жизнь. На пыль у меня страшная аллергия, время от времени я задыхаюсь от кашля и покрываюсь отвратительными красными пятнами. Жара же, особенно в последние пять месяцев года, которые отличаются высокими температурными показателями, денно и нощно, ежечасно превращает моё существование в сущий кошмар. Если в помещении ещё можно спастись, установив комфортный климатический режим, то на улице от пекла никуда не спрячешься. Головные боли, тошнота, резь в глазах становятся неизменными и очень преданными спутниками, стоит только предпринять длительную пешую прогулку. Досадное упущение Природы! Никто из родственников и знакомых не терпит подобных неудобств, которые, похоже, плохо повлияли на мой характер, сделали сварливым.

Возможно, я ещё не пришёл в себя после разговора с жутким командором Бофортом. Ух, ужас! Дело было даже не в том, что он меня выставил безо всяких церемоний, а в том, что он сказал. Признаюсь, его слова меня обеспокоили.

«Кто знает, может быть, мы действительно в опасности. И если расследование продолжится, исход его будет плачевным. Ах, к чёрту эти страдания! Деваться-то всё равно некуда. Но вот правда о прошлом профессора Никифорова… Не могу же я утаить её от Эжени? Нет, не могу. И почему именно мне приходится выступать в роли вестника плохих новостей? Такое ведь происходит уже не в первый раз».

Именно я рассказал матери о гибели отца. В тот день она забыла коммуникатор дома, и я увидел сообщение, когда вернулся из школы. Оно показалось совершенно бредовым, каким-то невозможным, нереальным. Я не хотел верить. Помню, мама вернулась домой в хорошем настроении, весёлая, улыбающаяся, а я… я не знал, как ей сказать. И в то же время торопился с этим, эгоистично желая, чтобы она меня утешила, успокоила, убедила в том, что сообщение — полная чушь, что папа жив. Я повторял строки сообщения снова и снова, вслух, точно от этого они бы перестали казаться такими жуткими. Я видел, как радость в глазах матери сменилась сначала недоумением, а потом ужасом, как её покинули силы, как она упала в кресло, закрыла лицо руками. Я разбил ей сердце. И ничего не мог с этим поделать. Не мог успокоить её.

Это был первый раз.

А потом… потом именно мне пришлось сообщить родителям Хавьера о случившемся с их сыном. О том, что Хавс тяжело ранен, что кислота выжгла его глаза, что всё кончено, кончено…

Хватит распускать нюни!

Итак, я не торопился к Хавьеру, Эжени и Стейси. Посиживал в тенёчке, наблюдал за детишками лет трёх-четырёх, которые катались на самозапускаемой карусели. Медленно-медленно, но, если долго смотреть, голова всё равно закружится. Няня-киборг, которую от человека отличали лишь ярко-красные глаза, стояла чуть поодаль и, не мигая, смотрела на воспитанников. Вот бы просидеть тут весь день, ни о чём не думая, не беспокоясь…

Коммуникатор запищал. «Наверное, опять Хавьер пишет», — решил я.

Нет, оказалось, это Каролина ответила на сообщение. Я пожаловался на несговорчивость и странное поведение Бофорта.

«Жаль! Ничего не скажешь, жаль. Придётся действовать официально. Отправим запрос на получение доступа. Увы, ответ придёт не раньше, чем через месяц, а ещё нас замучают вопросами да расспросами. Главное, чтобы наши изыскания не были преданы огласке. Возвращайтесь, и поскорее. Работы непочатый край».

И вслед за ним пришло гневное сообщение от Хавса.

«Где ты застрял? Дуй к нам! Немедленно! Иначе всё пропустишь!»

Что же… Звучало многообещающе!

* * *

— Что-то ты не сильно торопился! Где, чёрт возьми, ты шлялся, Ал?! — красный от злости Хавьер встретил меня на пороге гостиничного номера, в котором поселилась Стейси. Разумеется, она могла выбрать наишикарнейший люкс, но, не желая привлекать внимание, остановилась на стандартном. Одна комната, чистая, светлая, ещё и с балкончиком, что считается большой редкостью, плюс небольшая прихожая. Эжени, по-прежнему бледная, изнурённая, привалилась к спинке кровати. Её глаза были закрыты. Стейси сидела за столом в дальнем конце комнаты и о чём-то тихо переговаривалась с… с той самой женщиной-архивным работником, которая посоветовала прочесть книгу «Легенда об Атлантиде»!

— Что происходит? — спросил я у Хавса. — Почему она здесь?

— Познакомься, Алекс, это Женевьева Валери. Она же Алина Леру, — широко улыбнулся мой друг.

Вот это да! Я ожидал чего угодно, но только не этого.

— Это Стейси её подцепила. В Публичном архиве, — сообщил Хавс.

— Я тоже её видел. Она посоветовала заказать книгу… свою книгу… И ничего не сказала. Почему она решила открыться Стейси?