Холодное железо

Лежали здесь и четверо солдат Союза, тесным рядком, как будто сговорились и в смерти сохранять сплоченность. Бек стоял посреди них. Неприятель. Доспехи-то какие добротные. Нагрудники, поножи, блестящие одинаковые шлемы. А ребята вроде Брейта и смерть встретили разве что с расщепленной палкой, куда всунут нож. Несправедливо, правда. Вообще ни в какую.

Один солдат лежал на боку, и Бек перевернул его башмаком. Мертвец окосело уставился в потолок. Если не считать доспеха, ничего в нем особенного не было. И возрастом они не так уж отличались – вон, первая бородка кудрявится на щеках. Вот тебе и враг.

Наполовину выбитая дверь с грохотом упала под ударом ноги, и кто-то, пошатываясь, остановился на пороге, в одной руке щит, в другой палица. Бек стоял и смотрел, не поднимая даже меча. Вошедший, прихрамывая, приблизился и протяжно свистнул. Поток.

– Что у вас тут было, парень? – спросил он.

– Не знаю.

Бек в самом деле не знал. Точнее, знал, что именно, но не знал, каким образом. Или зачем.

– Я убил…

Он попытался указать наверх, но не смог поднять руку. В конце концов он кивком указал на мертвых парней Союза у своих ног.

– Я убил…

– Сам-то цел?

Поток в поисках раны заботливо ощупывал на нем пропитанную кровью рубаху.

– Это не моя.

– Четырех гадов, значит, укокошил? А где Рефт?

– Неживой.

– Да-да, оно и ясно. Сразу не дошло до дуралея. Ну так хоть тебе удалось выжить.

Поток по-отцовски обхватил его за плечи и вывел на улицу. Ветер обдувал мокрую рубаху и обоссанные штаны. По уличным булыжникам вились пыль и седой пепел, валялось расщепленное дерево и оброненное оружие. Тут и там, зачастую вперемешку, лежали южане и северяне, убитые и раненые. Вон на земле, беспомощно воздев руку, корчится солдат Союза, а его топориками охаживают двое из черни. По площади все еще стлался дым, но уже видно было продолжение боя на мосту, где в темной завесе тенями метались люди, поблескивали мечи, мелькали стрелы.

Перед клином готового к броску воинства возвышался на коне дородный старик в черной кольчуге и видавшем виды шлеме; сидел и обломком какой-то палки указывал через площадь, гремя осипшим от дыма голосом:

– Столкнуть мне эту нечисть с моста! Гнать их взашей!

Возле старика стоял карл со штандартом на шесте: белый конь на зеленом поле. Знак Кола Ричи. Получается, это сам Ричи и есть.

До Бека лишь сейчас начало доходить. Северяне, как и сказал тогда Поток, сами подготовили натиск и поймали увязший в домишках и извилистых переулках Союз. И сейчас гонят его обратно за реку. Так что помирать сегодня, возможно, и не придется. От этой мысли на глаза навернулись невольные слезы – ну, если не от этого, так уж во всяком случае от разъедающего глаза дыма.

– Ричи!

Старый воин обернулся.

– Поток! Никак жив еще, седая твоя башка!

– Условно. Несладко нам тут пришлось.

– А кому нынче легко! Видишь, я топор к бесу сломал? Крепкие у Союза шлемы, ничего не скажешь. Ну да мы их все равно проломим.

Ричи швырнул ненужный черенок, тот покатился по булыжнику разрушенной площади.

– А вы молодцы, неплохо тут потрудились.

– Да вот, почти всех своих ребят потерял, – вздохнул Поток. – Один только этот остался.

Он хлопнул Бека по плечу.

– Веришь, нет, четверых ихних сволочей один уложил. Своими глазами видел.

– Неужто четверых? Как звать тебя, парень?

Бек с угрюмой растерянностью поглядел снизу вверх на Ричи и его названных. Все смотрели на него. Надо было рассказать им, как все обстояло на самом деле. Всю правду. Но будь даже в нем, Беке, кость, которой, получается, не было, на такое обилие слов у него не хватило бы дыхалки. И он односложно буркнул:

– Бек.

– Просто Бек?

– Да.

Ричи радушно улыбнулся.

– Такому, как ты, сдается мне, не мешает иметь имя повидней. Назовем-ка мы тебя… – он оглядел Бека и сам себе кивнул, будто получив желаемый ответ, – Красным Беком. А?

Он повернулся в седле и крикнул своим названным:

– Как вам оно, ребята? Красный Бек!

Все застучали – кто в щит рукоятью меча, кто в грудь боевой рукавицей – подняв соответствующее ритуалу громыханье.

– Ну что, видите? – возгласил Ричи. – Вот парень, который нам нужен! Гляньте-ка на этого удальца! Побольше бы нам таких чертяк!

Всюду смех, веселые возгласы, кивки одобрения. В основном оттого, что Союз отогнан обратно за реку, но отчасти и из-за него, за его кровавое омовение. Бек всегда грезил уважительным к себе отношением, компанией ратных людей, а паче чаяния знатным именем. И вот теперь все это у него было. А он лишь прятался в шкафу и убил своего, и присвоил чужие заслуги.

– Красный Бек, – Поток улыбнулся горделиво, как отец первым шагам своего чада. – Как оно тебе, парень?

Бек стоял, глядя в землю.

– Не знаю.

Как резак

– Ы!

– Зобатый дернулся, отчего нитка лишь сильнее стянула щеку, а значит, еще больней.

– Ы-ы!

– Зачастую, – как ни в чем не бывало вещал Жужело, – человеку целесообразнее пребывать со своей болью в обнимку, нежели пытаться ее избежать. При более близком взгляде вещи не столь внушительны.

– Легко говорить: иголка-то у тебя.