Холодное железо

Они долго смотрели друг на друга, по-прежнему в темноте, лишь смутно белело лицо Кальдера и горячечно блестели его глаза. Вот его взгляд скользнул по руке Зобатого, сжимающей рукоять меча.

– Ты убьешь меня?

– Да брось ты, – отмахнулся Зобатый. – Но придется рассказать Черному Доу.

– Рассказать… о чем?

– Что ты упрашивал меня его убить.

– Не думаю, что ему это очень понравится.

– Как и мне.

– Думаю, он вырежет на мне кровавый крест, затем повесит, затем сожжет, и это еще не самое худшее.

– Пожалуй, да. Так что тебе лучше бежать.

– Бежать? Куда?

– Куда глаза глядят. Я дам тебе время. Скажу ему обо всем завтра. А рассказать я должен. Тридуба, он бы так поступил, – пояснил Зобатый, даром что Кальдер о причине не спрашивал, и потому прозвучало на редкость нелепо.

– Тридуба убило, ты же знаешь. Ни за что ни про что, все равно что из ниоткуда.

– Неважно.

– Ты никогда не думал, что не мешало бы тебе поизображать кого-нибудь другого?

– Я слово дал.

– Честное убивческое? На хере Скарлинга, наверно, клялся, не иначе?

– Не довелось. Просто дал слово. От себя.

– Черному-то Доу? Он несколько дней назад пытался меня убить, а я должен, видите ли, сидеть сложа руки в ожидании, когда он снова это сделает? Да этот гад коварней вьюги!

– Неважно. Я сказал ему «да».

Хотя, мертвые, лучше бы он этого не делал. Сто раз уже пожалел.

Кальдер кивнул, горько улыбаясь.

– Ага, он слово дал. А добрый старый Зобатый – как резак, если уж сказал, то как отрубил. Неважно, кто при этом порежется.

– Сказать все равно придется.

– Но завтра, – Кальдер пятился, по-прежнему с кривой ухмылкой на лице. – А пока ты даешь мне время.

Шаг за шагом, все ниже по холму.

– Ты ему не скажешь. Я же тебя знаю, Зобатый. Ты меня ребенком растил, не так ли? Ты же не пес Черного Доу. Может, кто-то, но не ты.

– Дело не в костях, да и не в собаках. Я дал слово и завтра его сдержу.

– А вот и нет.

– Почему же. Да.

– Не-а, – ухмылка Кальдера истаивала во мраке, – не скажешь.

Зобатый постоял под ветром, хмурясь в пустоту. Скрежетнул зубами, схватил себя за волосы и, согнувшись, в отчаянии сдавленно зарычал. Он не чувствовал этой ямины с той самой поры, как Васт Никогда продал его и попытался убить после восьми лет дружбы. И ему бы это удалось, если б не Жужело. Теперь неясно, кто выволочет его, Зобатого, из этой вот передряги. Да и как это сделать. На этот раз предательство совершает он, Зобатый. Что бы он ни сделал, как бы ни поступил, оно будет совершено, в отношении того или другого. Всегда поступай по-правильному – казалось бы, держись этой заповеди, и все легко и просто. А когда сама эта правильность является неправым делом? Вот это вопрос так вопрос.

Последний герой короля