Холодное железо

– Ну так продолжай, продолжай, еще немного можно.

Ишри сделала ленивый шаг вперед. Голова у нее откинулась назад, описывая медленный круг. Было во всем этом что-то неприятное, как скольжение змеи.

– На востоке командование принял человек по имени Брок и готовится штурмовать мост в Осрунге.

– А что он за человек? Вроде Мида?

– Его противоположность. Молодой, пригожий и храбрый.

– Люблю пригожих мужчин, молодых и храбрых, – Доу глянул на Зобатого. – Потому я одного такого к себе вторым и назначил.

– Все трое как на подбор, – Зобатый поймал себя на том, что опять грызет ноготь, и отдернул руку.

– По центру, – продолжала Ишри, – у Челенгорма море разливанное пехоты, готовой пересечь отмели.

Доу голодно усмехнулся.

– Что ж, есть к чему стремиться. Обожаю смотреть, как снизу карабкаются людишки, а я сижу над ними сверху.

Зобатый не сказать чтобы пришел от этого в восторг, неважно, насколько выгоден рельеф местности.

– На западе рвется с поводка Миттерик, которому неймется пустить в ход красавиц-лошадок. Есть у него люди и за той речушкой, в лесу сбоку от вас.

– Ха, гляди-ка. Кальдер-то, оказывается, был прав.

– Он всю ночь провел в ратных трудах.

– Будь я проклят, если это у него, засранца, не самые первые труды за все время.

– Он в темноте похитил у Союза два знамени и сейчас над ними потешается.

Черный Доу хмыкнул.

– Лучшего потешника и представить сложно. Мне этот парень всегда нравился.

– Вот как? – удивился Зобатый.

– Ну а разве я бы давал ему столько возможностей? У меня достаточно жлобов, которые пинком вышибают двери. Не мешает иногда иметь парочку таких, которые пользуются дверной ручкой.

– Справедливо.

Интересно, что бы сказал Доу, узнав, что Кальдер пробовал подобраться к ручке его убийства. Хотя узнать – для него всего лишь вопрос времени. Посмотрим, как быстро он справится.

– То их новое оружие, – Доу сузил глаза в убийственные щели, – что оно собой представляет?

– Байяз.

Ишри тоже убийственно сузила глаза, видимо, по своим причинам. Любопытно, сыщется ли в целом свете две пары глаз более жестких, чем у этого дуэта.

– Первый из магов. Он с ними. И у него есть кое-что новое.

– И это все, что ты можешь сказать?

– Байяз не единственный, кто горазд на сюрпризы, – сказала Ишри. – У меня для него тоже кое-что припасено.

– Я знал, – торжествующе воскликнул Доу, – что у меня есть причина хранить тебя под крылышком.

– Твое крыло хранит весь Север, о великий протектор, – глаза Ишри медленно закатились к потолку. – Пророка бережет крыло Бога. Меня бережет крыло пророка. Разве не оно мешает дождю капать на голову?

Колдунья подняла руку, пальцы извивались, как черви в банке.

– И великим и малым, всем нужно прибежище.

Факел Доу щелкнул снопом искр; свет дрогнул, Ишри исчезла.

– Подумай об этом, – прозвучал ее голос в самом ухе у Зобатого.

Имена

Бек понуро уставился в огонь. Вернее, на кучку почерневших головней с еще живыми розоватыми проблесками, да язычки огня, беспокойно и беспомощно мятущиеся на ветру. Выгорел костер-то. Совсем как он, Бек. Все мечтал заделаться героем и так долго хватался за свою мечту, что теперь, когда она прогорела до серого пепла, он даже не знал, чего хочет. Сидел под гаснущими звездами, названными в честь великих людей, битв и деяний, и не знал, а кто же он такой.

– Что, не спится? – в свет костра, шаркая, забрел Дрофд с одеялом на плечах.

Бек едва слышно хмыкнул; меньше всего хотелось говорить.

– Есть хочешь? – Дрофд протянул лоснящийся жиром кусок вчерашнего мяса.

Бек качнул головой. Когда последний раз ел, он и не помнил. Скорее всего, перед тем, когда последний раз спал. Воротило от одного запаха съестного.

– Ну, тогда оставлю на потом.

Дрофд костью вверх сунул мясо в карман, потер руки – черные, будто он ворошил уголья – и протянул к еле живому костру. Он, похоже, примерно одного возраста с Беком, помельче и потемнее, на скулах пучками торчит щетина. В эту минуту, да еще почти в темноте, он чем-то напоминал Рефта. Бек, сглотнув, отвернулся.

– Так ты имя сегодня, говорят, получил?

В ответ неохотный кивок.

– Красный Бек, – Дрофд хмыкнул. – А что, славное. Боевитое такое. Небось, доволен.

– Доволен?

Так и захотелось сказать: «Доволен тем, что просидел в шкафу и убил своего?» Но вместо этого он произнес:

– Да так.

– Эх, мне бы вот имя. Ну да как-нибудь, наверно, заслужу.

Бек таращился в огонь, надеясь, что болтовня на этом стихнет. Но, видимо, Дрофд из разговорчивых.

– А семья у тебя есть?

Такие обычные, досужие вопросы. А ответ почему-то дался не сразу, с неимоверным трудом.

– Мать. Двое братишек. Один в долине, подмастерьем у кузнеца.

Стоило начать говорить, как остановиться оказалось невозможно.

– Мать, скорей всего, готовится к жатве. Урожай перед моим уходом уже созревал. Сейчас она, наверно, серп точит. А Фестен следом за ней колоски подбирать будет…

Мертвые, как он хотел быть с ними. Хотелось разом и улыбаться, и плакать – так, что боязно дальше говорить, а то голос ненароком дрогнет и выдаст.