Холодное железо

Поблизости догорал один из костров, ветер уносил в темноту красные искры, Темпл побрел к нему. Ветер дунул так, будто за спиной захлопнулась дверь, толкнул и вцепился в него, как пьянчуга в собутыльника, а потом, словно ловкий борец, повалил Темпла, дунув с другой стороны. Он беспомощно барахтался в траве. В ушах эхом отдавались безумные вопли Ашджида, который просил Бога поразить неверующих.

Звучало пугающе. Ведь нельзя просто захотеть и уверовать…

Он полз на четвереньках, опасаясь выпрямиться, ведь – кто знает? – возможно, он вознесся на небо и теперь уносился в неизвестную даль, а его кости остались белеть на землях, где не ступала нога человека. Разорвавшая темноту вспышка высветила застывшие на лету капли и струи дождя, фургоны, озаренные белым сиянием, застывших в различных позах людей, будто в безумной игре… А потом снова все скрыл секущий ливнем мрак.

Уже мгновение спустя ревел и грохотал гром, заставляя подкоситься колени Темпла, который ощутил дрожь самой земли. Но хотя гром и закончился, барабанная дробь становилась громче и громче. И теперь уж в самом деле сотрясалась земля. Темпл догадался, что виной тому не гром, а копыта. Сотни копыт ударяли в землю, это скакали коровы, обезумевшие от грозы. Несколько тысяч фунтов говядины мчались туда, где он беспомощно стоял на коленях. Еще молния, и он уже увидел их – окруженные дьявольской тьмой, они покачивались вверх-вниз, как будто один зверь, многорогий и разъяренный, приближающийся по бурлящей потоками равнине.

– О Боже… – прошептал он, уверенный, что наконец-то ледяные липкие ладони смерти сомкнулись вокруг него. – О Боже…

– Шевелись, гребаный дурак!

Чья-то рука вцепилась ему в воротник. Очередная молния высветила лицо Шай – без шляпы, волосы прилизаны водой, губа упрямо закушена. Никогда еще Темпл так не радовался, когда его обругали. Он кинулся к ней, ветер нес их и подталкивал, как щепки в половодье. Дождь превратился в ливень из Писания, в легендарное наводнение, ниспосланное Богом старцу Сипоту в наказание за гордыню. Топот копыт сливался с громом, рушащимся с бурного неба, и превращался в единый ужасающий шум.

Двойная молния озарила заднюю стенку фургона и безумно дергающийся парусиновый полог, а под ним – лицо Лифа с выпученными глазами. Он тянул руки и выкрикивал слова поддержки, все равно не слышные из-за бури.

Кто-то неожиданно подхватил Темпла и забросил его в фургон. Новая вспышка позволила разглядеть Лулайн Бакхорм с детьми, которые забились между мешками и корзинами, а рядом две шлюхи и один из кузенов Джентили, все мокрые, как пловцы. Шай при помощи Лифа скользнула следом. А снаружи бурлила уже настоящая река, омывая колеса. Общими усилиями полог, рвущийся из рук, опустили.

Темпл в кромешной темноте откинулся на спину. Кто-то уселся напротив него – было слышно лишь дыхание человека. Может, Шай, может, Лиф, а возможно, кузен Джентили, но какая, в сущности, разница?

– Срань Господня… – пробормотал Темпл. – Ну и погодка там, снаружи.

Никто не ответил. Да и что скажешь? Но не исключено, все слишком устали, чтобы открывать рот, или просто не расслышали его слов за топотом бегущих мимо коров и града, барабанящего по навощенной парусине над головами.

Отследить путь, которым прошло стадо, оказалось совсем несложно – широкая полоса избитой копытами, превращенной в грязь земли огибала лагерь, а потом расширялась по мере того, как коровы разбегались в разные стороны. То здесь, то там виднелись туши затоптанных животных, мокрые и блестящие в лучах восходящего солнца.

– Благочестивым людям из Криза, наверное, придется подождать обращения в веру, – проговорила Корлин.

– Похоже, что так, – согласилась Шай.

Сперва она приняла это за груду мокрого тряпья, но, присев рядом, увидела край черной мантии с белой окантовкой и признала одежду Ашджида. Сняла шляпу. Просто нужно было проявить какое-то уважение к смерти.

– Не много от него осталось.

– Полагаю, так обычно и бывает, если несколько сотен коров пробежит по человеку.

– Отговори меня, если я надумаю пережить подобное. – Шай выпрямилась, возвращая шляпу. – Давай лучше подумаем, что скажем остальным.

Лагерь бурлил. Люди чинили то, что поломала буря, и собирали то, что она разбросала. Некоторые коровы, возможно, разбежались на мили по округе. Лиф и еще несколько человек искали их. Кроткий, Савиан, Маджуд и Темпл приводили в порядок фургон, заехавший в промоину. Ну, Кроткий и Савиан приподнимали зад повозки, Маджуд колдовал над осью с молотком в руках, а Темпл подавал гвозди…

– Все в порядке? – спросил он, когда женщины приблизились.

– Ашджид погиб, – ответила Шай.

– Погиб? – проворчал Кроткий, отпуская фургон и складывая руки.

– Мертвее не бывает, – сказала Корлин. – По нему пробежало стадо.

– Говорил же ему, чтобы убирался! – прорычал Савиан, из которого сочувствие так и перло.

– И кто теперь будет молиться Богу за нас? – казалось, Маджуд слегка озаботился этим.

– А нужно, чтобы за тебя молились? – удивилась Шай. – Ты никогда не выглядел очень уж благочестивым.

Торговец потер узкий подбородок.