Холодное железо

Она кивнула соратникам, и они поспешно кинулись к сокровищам, открывая на ходу мешки и седельные сумки. Один из них, крепкий парень, едва не свалил Темпла, зацепив плечом. Кое-кто упал на четвереньки, загребая золото, рассыпавшееся при крушении фургона. Другие кинулись внутрь, разбивая замки и вскрывая сундуки, чтобы украсть достояние драконьего народа в третий раз за истекшую неделю.

Еще несколько мгновений назад Темпл ощущал себя богатым сверх всяческих, самых жадных, ожиданий. Но поскольку совсем недавно он готовился расстаться с головой, то жаловаться на результат было бы вопиющей неблагодарностью.

– Благородное дело, – прошептал он. – Пусть это в самом деле вам поможет.

Времена меняются

Мэр стояла в привычной позе на балконе – руки на отполированных перилах – и наблюдала за работниками Карнсбика, которые копошились на его новой мануфактуре. Огромная конструкция уже возвышалась над старинным амфитеатром, закрывая паутиной строительных лесов место, где раньше стоял Белый дом Папаши Кольца. Это во всех смыслах отвратительное здание долгие годы приводило в движение всю ее ненависть, все коварство, всю ярость. Но теперь она скучала по нему.

Не говоря уже о должности мэра, она стала королевой Дальней страны, когда Папаша Кольцо перестал качаться в петле, но теперь триумфальный венец высох и увял. Половина местного люда сбежала из-за пожаров и убийств. Потом поползли слухи, что запасы золота истощаются. Кто-то принес весть о новом месторождении на юге, неподалеку от селения Хоуп, и люди потекли из Криза сотнями. Потеряв постоянного противника, Мэр уволила большинство своих головорезов. Озлобленные, они развлекались поджогами, перед тем как покинуть город, и обратили в пепел уцелевшие ранее здания. Но даже сейчас часть домов пустовала и арендной платы не приносила. Отряды старателей оставались в холмах и не приносили в город золотой песок, лишая заведения дохода. Игорные залы и дома терпимости стояли заколоченные досками. Лишь тоненькая струйка клиентов приносила доход в Игорный храм, где раньше Мэр так делала деньги, словно управляла монетным двором.

Криз был ее единовластной вотчиной и теперь не стоил и гроша.

Иногда Мэр ощущала, что всю жизнь трудилась с потом и кровью лишь для того, чтобы наблюдать, как рушится все, построенное ею. Из-за глупой гордости, из-за чужой мстительности, из-за прихотливых изгибов судьбы – слепой убийцы. Бежать от одного краха к другому. Потерять, в конце концов, даже собственное имя. По привычке она продолжала держать упакованный мешок с вещами на случай бегства. Мэр осушила бокал и налила еще.

Вот что такое отвага. Принимать свои разочарования и свои потери, признавать вину и не отказываться от позора, оставлять в прошлом все раны – нанесенные и полученные. Начинать сначала. Посылать подальше прошлое и встречать будущее с высоко поднятой головой. Времена меняются. Те, кто это успевает заметить, подстраиваются, чтобы исправить жизнь к лучшему. Потому-то она заключила сделку с Карнсбиком и вновь разделила свою маленькую, с трудом отвоеванную империю, не произнеся ни одного слова против.

К этому времени его небольшой заводик, который тогда казался дьявольски огромным, переделанный из опустевшего борделя, изрыгал черный дым из двух жестяных труб и трех кирпичных, закоптив всю долину и изгнав немало шлюх, продолжавших трудиться, несмотря на катастрофическое падение спроса, с балконов под защиту стен.

На глазок дымоходы новой мануфактуры казались вдвое больше. Самое большое здание в пределах ста миль вокруг. Мэр даже не знала, что там производят, за исключением того, что дело было связано с углем. В холмах таилось не так много золота, зато черное сырье они поставляли в потрясающем количестве. Когда близость мануфактур стала суровой реальностью, Мэр задумалась: а не проще и уютнее ли жилось ей с Папашей Кольцом через дорогу? Его она по крайней мере понимала. Но Кольцо ушел, и с ним ушел целый мир, с которым она боролась. Улетучился, как дым с легким ветром. Карнсбик привозил людей, чтобы строить, добывать уголь, топить его печи. Рабочие – более спокойные и трезвые, чем те люди, к которым привыкли в Кризе, но они тоже нуждались в развлечениях.

– Времена меняются, да? – Она подняла стакан, салютуя незримому собутыльнику.

Возможно, Папаше Кольцу. Или себе, той, у которой еще было имя. Преломленная в стакане, мелькнула какая-то картинка. Мэр присмотрелась внимательнее. По главной улице ехали два всадника. Ехали медленно и устало. Один из них баюкал перевязанную руку. Та самая девчонка. Шай Соут. А с ней и Темпл, законник.

Мэр нахмурилась. На протяжении двадцати лет спасаясь от бедствий, она могла почуять опасность на расстоянии в тысячу шагов. И теперь в носу прямо-таки свербело, когда всадники спешились и поставили лошадей у коновязи рядом с парадным крыльцом. Темпл поскользнулся, упал, поднялся и помог слезть Шай, которая сильно хромала.