Холодные близнецы

На следующее утро мы всей семьей садимся в лодку и переправляемся к «Селки». Лидия в своей мешковатой школьной форме и дурацких туфлях выглядит несчастной, испуганной и потерянной. Из-под капюшона розовой курточки видно ее растерянное личико.

Энгус целует меня в щеку и садится в машину Джоша – тот подбросит его в Портри. Я ему завидую – у него есть работа, и она ему, по-моему, даже нравится. В конце концов, он хотя бы выбирается с нашего острова и из Слейта и видит других людей.

Погрузившись в раздумья, я отвожу Лидию в начальную школу «Кайлердейл». Тихое утро, моросит дождик. Дети выскакивают из машин и бегут по дорожке, торопясь в класс. Сбрасывая пальто на ходу, они подшучивают друг над дружкой. Все, кроме моей дочери: Лидия плетется к школьным воротам мелкими шажками.

Неужели я буду вынуждена тащить ее силой?

– Пойдем, Лидия.

– Не хочу.

– Сегодня будет гораздо лучше. Самые тяжелые всегда первые недели.

– А если играть со мной опять никто не будет?

Я игнорирую свою сочувственную боль.

– Они будут, дорогая, только дай им шанс. Здесь много новеньких, таких же, как ты.

– Хочу Кирсти.

– Но Кирсти с нами нет. А ты можешь поиграть с другими девочками и мальчиками.

– Папа любит Кирсти, он тоже хочет, чтобы она вернулась.

Что еще такое?

Я тороплюсь:

– Давай-ка снимем куртку, она тебе сейчас не понадобится.

Вместе с ней я вхожу в стеклянные двери и встречаюсь взглядом с Салли Фергюсон.

Затем Салли смотрит вниз – на мою дочь.

– Здравствуй, Лидия. Уже лучше себя чувствуешь?

Лидия не отвечает. Я кладу руку ей на плечо:

– Лидия, поздоровайся.

Пауза.

– Лидия?

Моя дочь выдавливает:

– Здрасте…

Салли говорит с несколько чрезмерной веселостью:

– Думаю, что сегодня все будет хорошо. Мисс Раулендсон рассказывает истории о пиратах.

– Пираты, Лидия! Ведь ты любишь пиратов.

Я легонько подталкиваю дочь в спину, направляя ее к коридору. Она еле-еле бредет по нему, уставившись в пол. Психологический портрет интроверсии. Наконец она за поворотом. Школа заглатывает ее.

Салли Фергюсон убеждает меня:

– Мы сказали детям, что Лидия потеряла сестру и от этого может вести себя чуточку странно, и что никому нельзя ее дразнить.

Наверное, мне следовало почувствовать облегчение, но все происходит с точностью до наоборот. Теперь мою дочь навсегда заклеймят, как чокнутую. Девочка, которая потеряла близнеца, сестра-призрак. Ученики, конечно, слышали о том, что случилось в гостях у Фридлендов. Да, это та самая чокнутая девчонка, которая разбила окно! Она увидела привидение! Взгляни на шрамы на ее руках.

– Спасибо, – бормочу я. – Я вернусь за ней в три пятнадцать.

Так я и делаю. В десять минут четвертого я с тревогой жду у школьных ворот – вместе с другими мамашами и двумя папашами. Как жаль, что я ни с кем не знакома: я бы с ними запросто поболтала: Лидия бы увидела, что я общаюсь, и возможно, мой пример помог бы ей наладить контакт со сверстниками. Но я сама чересчур стеснительна, чтобы вступать в разговор с незнакомцами – этими самоуверенными родителями на полноприводных тачках, которые добродушно подкалывают друг друга. Мне становится больно, когда я понимаю всю меру моей вины. Я передала свою застенчивость Лидии.

А Кирсти было бы здесь чудесно. Она росла коммуникабельной девочкой. Она бы повсюду бегала, прыгала, пела бы свои песенки, и другие дети смеялись бы. Но то Кирсти, а не Лидия.

Звенит звонок, и дети буквально вываливаются из дверей. Мальчики бегут прямо к матерям, девочки степенно шагают, взявшись за руки, неторопливо подходят к родителям, те обнимают их. Народ постепенно рассасывается, и вскоре на игровой площадке остаюсь только я – единственная мать в сгущающейся зимней мгле.

Спустя некоторое время в дверях появляется моя худенькая дочь и с ней молодая светловолосая учительница – вероятно, мисс Раулендсон, – которая ведет ее ко мне.

– Лидия! – восклицаю я. – Как прошел день? Хорошо? Что сегодня было интересного? Как пираты?

Я хочу спросить ее: «Играл ли с тобой кто-нибудь? Делала ли ты вид, что Кирсти жива?»

Лидия берет меня за руку, я смотрю на учительницу, она слабо улыбается, заливается краской смущения и возвращается обратно в школьное здание.

В машине и в лодке Лидия не проронит ни слова. Она поблагодарит за еду, но больше ничего не произнесет и отправится к себе в комнату читать. Потом спустится на залитый лунным светом пляж: будет разглядывать приливные лужицы, в которых отражается серебряная луна. Я наблюдаю за ней из кухни. Моя дочь. Лидия Муркрофт. Маленькая девочка на острове во тьме. Квинтэссенция одиночества.

И так проходят дни – одинаково пасмурные, промозглые и безветренные. Мы планируем похороны. Энгус согласился взять на себя телефонные звонки и бумажную волокиту, поскольку он покидает остров чаще, чем я.

Я чувствую, с какой неохотой он это делает. Я отвожу Лидию в школу: она молчит и по пути в «Кайлердейл», и когда я забираю ее оттуда.

После уроков она всегда показывается на крыльце последней.