Холодные близнецы

Нет. Сара, займись телефоном. Его экран дружелюбно сияет в полумраке плохо освещенного дома. Сигнала нет. Разумеется. Нажав две кнопки, я попадаю в «КОНТАКТЫ». «Г» или «Ф», «Г» или «Ф».

Гордон Фрейзер. Вот его номер.

Я бегу в столовую, поднимаю старинную трубку, терпеливо накручиваю на диске 3, 9, 4, 6, и на другом конце линии идет гудок. Возьми трубку, давай, возьми трубку! Внезапно сквозь треск помех я слышу голос – слабый, не очень приветливый, глухо звучащий сквозь бурю.

– Гордон Фрейзер.

– Гордон, это Сара Муркрофт с Торрана.

Мучительная пауза.

– Сара. Понял. Здрасте.

– У нас большая беда, – линия щелкает и булькает. – Умоляю вас.

– Я не… – Пшшшшш, – … аю вас.

– Гордон!..

– Сара?

– Гордон, нам нужна помощь.

Связь глохнет окончательно, пропадает даже шум статики, и я почти хочу разбить телефон об стену – в самый важный момент он сдох! Специально, что ли, подгадывал? Неожиданно я слышу свист помех – настолько громкий, что уху больно, а когда они пропадают, до меня доносится голос Гордона.

– Миссис Муркрофт, стряслось что-нибудь?

– Да!

– Что именно?

– Мой муж, Энгус, пошел на грязевые поля. У нас собака потерялась, и он решил ее спасти, когда вода была низко. Уже темно, и я переживаю – его так долго нет, и я не знаю, что делать, я боюсь за него, и…

– Значит, в грязи, говорите?

– Да.

– Возле Торрана и совсем один?

– Да!

На том конце линии – неодобрительное молчание.

– Ясно. Вы, миссис Муркрофт, успокойтесь. Я сейчас позову ребят из «Селки».

– Спасибо вам, спасибо!

Я вешаю трубку, прежде чем разговор не высосал из меня все соки. Я словно очутилась в смертельной компьютерной игре, и телефон – это твои проценты жизни, которые уменьшаются, а затем слышишь: «Бззз – игра окончена». Я оборачиваюсь и вдруг вижу Лидию. От удивления я чуть не сползаю по стенке.

Она тихо стоит за моей спиной. С бледным лицом. В ее широко открытых голубых глазах застыла печаль.

Но как ей удалось так незаметно передвигаться по дому? Здесь половицы скрипят от малейшего давления, и стены ходуном ходят.

Лидия находится в трех футах от меня и не шевелится. Ее личико совершенно белое, наверное, от тревоги.

Но как она сумела это сделать? Сколько Лидий притаилось в доме?

У меня почему-то возникает безумное подозрение, что в доме есть две одинаковые Лидии. Они играют в холодной темноте среди паутины и крыс, как Лидия и Кирсти играли в Лондоне, особенно в то последнее лето: «Это я, нет – я!» Смех девочек звенел по всему холлу, пока я выслеживала сперва одну, потом другую, а они прятались и старались запутать меня.

Глупости. Мой разум затуманивается, а сейчас мне нужна ясность.

– Папа вернется вместе с Бини, да?

Она смотрит хмуро и печально. Ей, должно быть, очень больно – лишилась сестры-близняшки, а теперь боится потерять собаку и отца. Это станет полным разрушением ее личности.

Я презираю Энгуса, но он должен выжить.

– Мам, ну, скажи, пожалуйста.

– Да!

Я становлюсь рядом с ней на колени и крепко ее обнимаю:

– Милая, папа скоро вернется, милая.

– Обещаешь?

– Честно. Миллион раз обещаю. Ладно, пошли в кухню, будем пить чай и ждать папу и Бини.

Но я этого не хочу. В действительности мне просто нужен предлог, чтобы всматриваться в окрестности через окно кухни. Пока я набираю в чайник солоноватую воду из-под нашего омерзительного крана, мои глаза яростно сверлят стекло.

Снаружи царит непроглядная тьма. Лишь порой на небе мелькнет луна, когда расходятся облака или туман. Из окна на прибрежную полосу падает жалкий свет от электрической лампы, и в этом никчемном мертвенно-бледном прямоугольнике я различаю зеленую траву и дорожку. Промокшее белье хлопает на веревке. Вой ветра не ослабевает. Похоже, что он может дуть неделями.

Пришла новая власть – зима. Стужа скоро даст о себе знать.

– Мама, мама!

Уколы света пронзают мрак. Автомобильные фары? А может, фонари на судах? Наверное, приехал Гордон и его товарищи. Да, я и впрямь вижу силуэты на пирсе, лучи фонарей находят друг на друга и скрещиваются, как военные прожектора, которые искали вражеские бомбардировщики над Лондоном. Люди явно собираются в море. Лодки огибают остров Салмадейр – они медленно плывут вдоль берега.

С одного суденышка бьет мощный луч, высвечивая воду и песчаные отмели. Ручной прожектор ощупывает грязь, я пытаюсь смотреть вместе с ним, но мне мешает туман.

Как они будут искать Энгуса в такой шторм? И волнуюсь ли я за него?

Да, и достаточно сильно. Может, это и неправильно, но мне надо, чтобы он уцелел. Уж тогда-то я ему устрою!

– Пошли в гостиную, – говорю я Лидии.

– Зачем?

– Здесь нечего делать.

– Мама, а что там за свет?

– Местные помогают папе, вот и все, милая.

Я хватаю ее за руку и тащу в гостиную. Огонь, оставленный без присмотра час назад, почти потух, и мы вместе возвращаем его к жизни. Лидия послушно и аккуратно подает мне поленья что поменьше, я подкладываю их в пламя, и оно разрастается до прежних размеров.

– Мама, а из чего бы ты хотела, чтобы был сделан дождь, если бы он был не из воды?

– Что-что?