Холодные близнецы

У меня складывается впечатление, что он хочет дать своему приятелю хорошего пинка.

– Нет, Гордон, правда, – говорит Алистер. – Я порой думаю, что они правы были. Типа, Громовой остров… да тут даже воздух особенный. Помнишь, как те городские пацаны удрали? Они испугались.

Алистер ничего не знает о нашей семье. Иначе бы не трепал языком почем зря.

– Да, на Торране можно увидеть другой мир, – Алистер ухмыляется и допивает скотч. – Так старики говорили.

Гордон Фрейзер громко и неодобрительно фыркает.

– Чепуха! Сара, я бы и слушать не стал.

– Ничего страшного, – я пожимаю плечами. – Вполне интересно.

Я не лгу. Древние суеверия и старинный фольклор меня не пугают – мне хватает своих кошмаров. Гордон смакует ароматный скотч, легонько кивает стаканом в сторону моей спящей дочери:

– А нам пора.

И они быстро отправляются домой. Я машу рукой их лодке, пока она не исчезает за Салмадейром. Маяк мигает им на прощание. Я замечаю, что нашу лодочку вынесло водой к перилам маяка, а мешки с покупками пропали – их утащил прилив.

Я возвращаюсь на кухню и открываю ящик стола, где лежат ножи.

Я смотрю на свой склад оружия. Лезвия блестят. Я люблю, когда они постоянно остро наточены.

Не дотронувшись до ножей, я задвигаю ящик обратно. У меня что, фантазии насчет убийства?

Я пересекаю холл и открываю дверь ванной комнаты. Он полощется в воде, трет мочалкой мускулистые руки, его черная от волос грудь – вся в белых потеках мыльной пены.

Мне физически отвратительно его присутствие.

– Придется тебе опять ехать в магазин, – заявляю я. – Завтра. Ты оставил покупки возле лодки, а их унес прилив. Мы на мели.

– А? – переспрашивает он.

Мне понятно его удивление. Я прямо вижу, как у него в голове крутятся шестеренки.

Я чуть не умер, спасая собаку, а она про какой-то супермаркет!

Но я уже не могу притворяться. Мне надо выгнать его с острова, чтобы у меня появилось время подумать. Как разобраться с ним раз и навсегда.

– Завтра. В магазин. Ну, спасибо.

23

Утром мы ищем Бини. Мы кружим по Торрану, и Лидия кричит во весь голос:

– Бини! Бини!

Сейчас прилив. Не думаю, что несчастная собака выбралась из тины. Но Лидия не сдается:

– БИНИ!

Пока мы оглядываем водные просторы, озерные чайки, клюющие раковины моллюсков на берегу, орут на нас кошачьими голосами. Они отпрыгивают подальше, когда мимо пробегает дочь. Она кричит, зовет.

И плачет.

– Пойдем, – говорю я, обнимая ее вздрагивающие плечи. – Я уверена, что Бини в порядке. Вероятно, он убежал в лес. Мы развесим повсюду объявления.

– Он не вернется, – дочь сбрасывает мою руку. – Он умер. Он никогда НЕ вернется.

И она убегает в дом. Я не представляю, как ее утешить. Весь мир безутешен – от печальных серых тюленей на Салмадейре до плачущих мокрых рябин Камускросса.

Время летит незаметно. Лидия читает у себя в комнате, а я крашу стены. Сама не знаю почему. У меня есть смутная идея, что нам надо закончить ремонт и продать дом. Чем скорее, тем лучше.

Я решаю передохнуть и направляюсь на кухню – смыть краску с пальцев. Выглядываю в окно и замечаю лодку и Энгуса в ней. По темной воде пролива тянется белый кильватерный след, как мел по доске.

Он стоит в лодке, положив руку на румпель, и таращится прямо на меня. Он пришел за нами. И принес покупки из магазина, как я ему и велела.

Во мне просыпается ненависть. Я начинаю надеяться, что идиотская лодка наткнется на незаметный базальтовый блок, порвется и затонет. Куда подевалось мое желание быть логичной и вооруженной доказательствами? Я уже не собираюсь выяснять отношения с глазу на глаз – нет, я хочу спокойно наблюдать, как он тонет в ледяной воде, и даже не пошевельнусь. Ни капельки. Буду просто смотреть, как превращаюсь во вдову.

Естественно, лодка не тонет. Энгус успел приноровиться к жизни на острове. А после вчерашнего приключения на грязевых полях он, вероятно, помешан на технике безопасности. Умело сбросил скорость, ловко и аккуратно причалил свое оранжевое резиновое суденышко и вышел на серую гальку. Вытащил моторку выше самого высокого прилива, вынул из нее два вместительных «ко-оповских» пакета и теперь поднимается по склону к дому.

Он шагает быстро и как-то угрожающе. Меня охватывает тревога.

Знает ли он то, что я задумала? Неужто он такой догадливый? И если он почувствовал мою враждебность, как ему удалось проследить за ходом моих мыслей?

Он приближается. С безошибочной целеустремленностью. Я отодвигаюсь к столу и внимательно смотрю на сверкающие ножи. На сей раз я вытаскиваю нож. Самый большой и острый. Я прячу его за спиной. Я понимаю безумие своего поступка, хоть его можно объяснить. Это правильно. Это именно то, что нужно.

– Привет, – хрипло и грубо произносит он, переступив через порог кухни и поставив пакеты на пол.

Он не улыбается. В моей потной ладони неловко зажат нож. Смогу ли я им воспользоваться? Хватит ли меня на то, чтобы заколоть собственного мужа?

Пожалуй, да.