Холодные глаза

В утро, когда я выписывался, пришла новость о том, что ночью на Заура в его подъезде было совершено нападение. Некто в капюшоне нанес ему несколько ножевых ранений. На крики вышли соседи, нападавший скрылся с места преступления, оставив Заура лежать в луже крови.

Часть 3

Запись 17

Папа сказал, что мы уезжаем в село на две недели. Все январские мы проведем в новом доме, который построили вместо старого бабушкиного. Я люблю наш дом, но не очень люблю село, хоть и прожила там до пяти лет. И все выходные? Зачем? У нас были планы, папа пообещал, что отпустит нас в Питер на пару дней. Наверное, уже забыл. Всегда так.

Я скучаю по тете Маликат и обожаю свою библиотеку, но неужели нам не хватает того, что мы целый месяц на летних каникулах бываем там? И еще обязательно едем на каждый праздник, на все свадьбы!

Карина вчера сказала, что все решилось. Как я и думала. Свадьба будет в июне с этим Хамзатом. Она счастлива. Но мы все равно вчера чуток поплакали. Мы будем скучать друг по другу. Я буду скучать по ним обеим. Ася в сентябре уедет в Германию, и тут останемся только мы с папой.

Я за всех них рада, но почему никто не думает обо мне? Что мне делать, когда они уедут?

2022 год

На этот раз все было еще более странно, чем обычно. Я шел из Махачкалы пешком в село N. По дороге мне попадались совершенно разные люди. Иногда они шли пешком, иногда проезжали мимо. Иногда повторялись. Я помню, что шел очень долго. Несколько дней. В этот раз без пальцев, без ножей, никакой крови и трупов. Только я и то место. Мне кажется, что я до него так и не дошел. Точнее, я видел село, понимал, что идти до него, наверное, около часа, но я все шел, а оно оставалось на том же расстоянии от меня. Помню, мне казалось: вот-вот – и дойду, я будто уже даже входил в село, а потом словно просыпался и снова шел. Я помню, как злился на себя, как будто смотрел кино о себе, вечно идущем в село, и не понимал, почему я не возмущаюсь! Почему не вижу в этом ничего странного? Иду, как придурок. Проснулся я с мыслью: хорошо, что не дошел. Кошмары снились мне все реже и реже. В последние полгода их можно было сосчитать по пальцам. Хотелось верить, что село N навсегда осталось в прошлом, но уже на следующий день я вернулся туда. На кладбище. На могилу знакомого мне человека. И да. Он тоже был убит.

Была середина января. Снег этой зимой в Махачкале не выпал совсем. Только однажды, в середине ноября, каким-то немыслимым образом на пару часов. И то – еле заметный мелкий снежок. Оставалось довольствоваться зимними «сториз» знакомых, оказавшихся в январе в горах Дагестана. Но нам все равно нравилось гулять вместе по утрам.

– Этот, типа, такой хитрый убийца! – Булат указал мне пальцем на дедушку, сидевшего в одиночестве на скамье.

Он сидел ровно, как один из охотников в той самой допросной, будто всю жизнь служил.

– Не-а, генерал в отставке! – возразил я.

– Что значит «в отставке»?

– Значит, он уволился. Ну или его уволили. В общем, бывший генерал армии. Он просто привык всю жизнь сидеть ровно. Настоящий генерал.

– Который всеми командовал?

– Ну да! Сидел такой крутой в танке и говорил: «В атаку», – а потом бух! Бах! Взрыв! – Я толкнул Булата, а он в ответ напал на меня.

Пока мы изображали вертолет (сын был вертушкой на моих плечах), он заметил кофейный аппарат.

– Хочу шоколад!

– Портит зубы! Внимание, попадание, попадание! Мы падаем!

– Не-е-ет!

– Да-а-а! – Я поставил его на ноги, издавая звук взрыва. – Ладно, шоколад. Я тоже хочу.

Мы подошли к аппарату, и, пока я делал заказ, он указал на бабулю, по виду русскую, с собачонкой.

– А она?

– Шпион-террорист? – предположил я.

– Бабуля? Не-а!

– Инопланетянин? Как в «Капитане Марвел», бабуся-инопланетянин!

– Не-а!

– Тогда я не знаю.

– Она дракон!

– Дракон?

– Да!

– Ну… э-э-э… – Я дал ему стакан с шоколадом и взял свой. – А почему?

– Ну, я не знаю!

– Так не бывает. Ты сказал – значит, у тебя есть аргументы.

– Баба сказала не говорить это слово!

– Просто баба не хочет, чтобы ты, как я, стал журналистом. А аргументы – это очень важное слово в моей работе.

Мы сели на скамейку недалеко от генерала.

– А что это?

– Я тебе уже сто раз говорил.

– Ну, я не помню!