Холодные глаза

– Рано темнеет, – пожаловался Заур, посмотрев в небо через лобовое стекло. Изнутри машины все казалось совсем уже темным, но на самом деле вечер только начинал забирать свое. – Нам ехать около получаса. Пока мы едем, я задам тебе вопрос, и, может быть, ты сможешь на него ответить, а то я всегда задаюсь им, когда происходит очередная ебанутая вещь в моей жизни.

– Зря я за вами поехал… – начал я извиняться, но он остановил меня жестом, и сделал это не в первый раз. Отличное умение. Раньше ни у кого не получалось заткнуть меня бесконтактной техникой. Разве что кулаком в зубы. Три таких случая я мог насчитать.

– Я не про это. Вот ты молодой парень. Городской. У тебя, как я понял, в целом была нормальная жизнь. Так?

– Ну, наверное, – замялся я.

– Никто из близких не умирал неожиданно, ничего страшного не случалось же?

– Нет вроде, – ответил я, готовясь к тому, что он скажет: «Вот сейчас и случится».

– Ну вот. Жизнь у тебя в целом прошла нормально. Дерьмо было. Дерьмо у всех бывает. Но в целом нормально. Ты закончил школу, универ и теперь работаешь. Всю жизнь в городе. Ты современный, у тебя фотоаппараты, всякие другие штуки, телефон хороший, социальные сети есть, ну современный, короче, ты.

– Да, – ответил я.

Обычно такая длинная подводка заканчивалась тем, что я слышал что-нибудь оскорбительное и, по мнению автора текста, остроумное в свой адрес.

– Хорошо. Вот скажи мне. Что, блядь, в этом мире не так? Почему никто в этом мире не хочет следовать правилам? Правила же не просто так придумали. Вот я включил фары, еду медленно, чтобы не случилось чего-то плохого, так?

Я кивнул в ответ. Мы проехали отцовскую «приору».

– Это правила. Правила не дают этому миру наебнуться на хуй. Опять… Все, не матерюсь. Про что я говорил? А, правила. Делай так, и будет хорошо. Сделаешь так, и будет плохо. Все просто. Эти правила придумали давно, и они записаны в конституции, в религиях, в культурах. Не знаю, где еще. Это правила, чтобы все вокруг тебя было хорошо. Вот и скажи мне, зачем какой-то… какой-то нехороший человек убил целую семью? Вот, блядь, зачем он их убил? Ты не знаешь?

– Нет, – ответил я, не зная, что вообще можно сказать в ответ на этот вопрос.

– М-да-а-а… – выдохнул он. – Вот и я не знаю. – Дальше он вел машину молча.

Я продолжал его опасаться, поэтому помалкивал. Еще через пять минут он сказал:

– Один человек мороснул, и за ним, как в домино, моросят остальные. Один за другим, и в конце концов моросишь ты. – Он ткнул в меня пальцем. – Раньше я не понимал, почему в кино говорят… гвоздь в жопе… да?

– Заноза в заднице, – поправил его я.

– Да. Заноза. Ты заноза. Мерзкая и болючая, которая засела глубоко, и хер достанешь, только щипцами, как пулю. Поверь мне, я одну такую отхватил. Правда шрапнель в задницу. Честно скажу, не очень приятные ощущения. Но ты хороший парень, только не видел еще ничего в этом мире. И думаешь, что хватает быть просто хорошим и слушать свою совесть. Понимаешь?

– Да. – Я вспомнил, что мы уже успели обсудить мой моральный компас, и мне не хотелось опять выслушивать то же самое.

– Вот и хорошо. У меня дочь твоего возраста… Не знаю, зачем я сказал про нее. За тебя я ее не выдам никогда в жизни. Такие, как ты, магнитом притягивают проблемы на жопу. И умирают молодыми.

– Вы тоже притягиваете проблемы, но еще живой.

– Это да. Сам в шоке, – сказал он и грустно засмеялся. Потом сунул руку во внутренний карман и вытащил сигареты, протянул мне: – Куришь?

– Я еще недостаточно видел в этом мире.

– Ха! Ты умный, – сказал он и, кажется, даже слегка повеселел. Потом закурил. – Я тебе говорил. Ты до хуя умный. Иногда это хорошо, иногда сам знаешь. – Он пожал плечами.

– Да.

Следующие несколько минут мы ехали в тишине. Солнце быстро садилось. В тон нашей поездке вибрировал телефон Заура, а он просто созерцал красоту гор, забив на дребезжащий аппарат. Я мог только догадываться, что творится там, откуда сейчас звонили, сколько сигарет выкурил его начальник, над которым стоит другой. Заур явно создавал засор, не имея желания принимать свою часть отходов.

– Звонят? – задал я тупой вопрос.

– Да, – ответил он сухо.

– Ждут рапорт? – уточнил я.

– В последнюю очередь.

– А что еще? Будут ругать?

– Хуже. Боюсь, что хуже.

Я решил не уточнять, уж больно мрачно это прозвучало. А что еще может быть? Вероятно, он имел в виду увольнение.

– Хочешь знать, зачем звонят?

– Да, но вы можете не рассказывать, если это секретные дела.

– Пиздец какие секретные, но хуже, что страшные. Я очкую, Арсен, что они скажут кое-что, что я слышу очень редко, но, сука, слышу… Позвонит мой шеф, который прямо сейчас взвешивает свою совесть, – он изобразил руками весы и уставился на левую руку, – и шум из-за убийства, – уставился на правую. – И решает, слить дело или нет.

– Слить? В смысле закрыть? Оно же только началось.

– И закончилось. Нет больше убийцы.

– Как нет? – возмутился я, во-первых, потому, что Али точно был невиновен, во-вторых, потому, что я нашел убийцу.