Холодные песни

Ульяна чувствовала, как в ней испуганно остановилась кровь. Руки не слушались: она уронила термос, попыталась застегнуть рюкзак, но пальцы соскальзывали с застежки.

Ее голову словно сунули в плотный пузырь: на болоте воцарилась заговорщическая тишина. Беззвучно голосили учительница и злобная тетка. Студентки прятались за спину белого, как цветы багульника, гида. Круглолицая стояла на коленях и смотрела перед собой остановившимся взглядом.

Ульяна поднялась с травы, закинула на спину распахнутый рюкзак.

Что-то коснулось ее руки, зацепилось за рукав. Она взмолилась, чтобы это была ветка, обычная острая ветка, которую шевелит ветер. Ветка тянула ее назад и вниз. Не оборачиваясь, Ульяна дернула рукой изо всех сил, так, что ткань затрещала, расползаясь, и что-то холодное и противное скользнуло по ее запястью. Она содрогнулась и отбежала.

Злобная тетка металась по щиколотку в мутной воде – топтала кочки, с остервенением колола лыжной палкой:

– Что, думали, не вижу?! Вот вам, выродки! Вот!

Учительница спешила за гидом и студентками, которые уходили по кочкам и были уже далеко. Бросили остальных.

Ульяна подскочила к круглолицей:

– Вставай, пошли!

По юному страдальческому лицу скатилась крупная слеза. Девушка замотала головой. Ульяна присела и встряхнула ее за плечи:

– Вставай! Ну же! Иначе потеряемся!

Возможно, она найдет путь к тропе и без гида – по меткам из тряпочек и бутылок, но сейчас главное – заставить бедняжку двигаться.

Ульяна обернулась на пронзительный писк.

В тени голубичного куста дрожало что-то круглое, водянистое и пористое. Слепое лицо, поросшее мхом. Залепленные комочками тины глаза искали Ульяну.

Она схватила круглолицую за воротник кофты, потянула, но та стала задыхаться, Ульяна отпустила кофту и снова вцепилась в плечи девушки. Подняла рывком. Круглолицая скривилась от боли, но ничего не сказала, только продолжала мотать головой. Тоже слепая, как тварь под кустом, – ослепленная потерей и страхом.

– Идем, пожалуйста, идем…

Девушка поплелась за Ульяной, ведущей ее за руку.

Злобная тетка исступленно плясала на кочках.

– У них внутри грязь! Грязные выродки!

Захохотала. Кажется, женщина сошла с ума. Ульяна окрикнула ее – впустую, отвернулась и больше не оглядывалась. Даже когда услышала громкий всплеск и последовавший за ним сдавленный стон.

Земля уходила из-под ног, жидкая грязь засасывала ступни, но Ульяна больше не наступала на маленькие выпуклые кочки. Отпустила руку девушки, когда убедилась, что та послушно-сомнамбулически идет следом. Рюкзак круглолицей остался на поляне, которая проглотила ее мужа.

За их спинами хлюпало и плескалось. От страха кружилась голова, накатывала тошнота. Если не считать преследующего плеска, стояла густая тишина. Ульяна перепрыгнула волосатую кочку, схватилась за ствол березы и обернулась, чтобы поддержать круглолицую. Они выбрались на относительно сухой участок и побежали. Ульяна больше не видела гида и остальных, но держалась меток.

Воздух стал тяжелым. Потянуло сыростью и прохладой. Замолкли насекомые. Ветер зашевелил траву и ветви редких деревьев, но было тихо, очень тихо. И будто испугавшись этой тишины, небо громко вздрогнуло и протекло дождем.

– Как ты? – спросила Ульяна.

Девушка не ответила. Сколько ей? Восемнадцать? Меньше? Такая маленькая, а уже мама… и вдова…

Ульяна подумала, что девушка могла бы быть ее дочерью – если бы она родила столь же рано.

Их обступили черные деревца-спички с поломанными ветками. Кусты были общипаны, растения съедены до земли, траву покрывала гадкая слизь. Ульяна боялась признаться, что они потерялись. Но, может, это другой путь – и он тоже выведет их из болота?

Слева за деревьями она увидела бревенчатую хибарку. Избушка-зимовка? Домик отшельника? Что должно случиться, чтобы человек спрятался от цивилизации в этих глухих местах?

Они свернули направо. Перешли вброд неглубокий канал, чувствуя тухлый сернистый запах; на поверхности бурой воды лопались, поднимаясь, пузыри. Впереди раскинулось бескрайнее поле мха. Следы тут же наполнялись водой. Иногда попадались дорожки из положенных вдоль веток. Проходя топкие участки по веточным мосткам, Ульяна и круглолицая раскидывали руки, точно канатоходцы.

Лил дождь. От болота поднимался пар. Спутница всхлипывала.

Они прошли чью-то старую стоянку: костровое место, навес со столом и лавочкой. По вздувшейся столешнице хлестко барабанил дождь. Полянка была истоптана, покрыта раздавленными шляпками сыроежек и подосиновиков. В кустах лежал моток ржавой проволоки.

Круглолицая резко остановилась, присела и спрятала голову между коленей. Она вся сжалась, словно ожидала удара.

– Ты чего? – сказала Ульяна. – Пошли, надо…

И тоже пригнулась, оглушенная трубным вибрирующим криком и тяжелыми хлопками над головой.