Холодные песни

Убить Арсения посоветовал друг и соавтор Никита Рибак. Общались по Сети, в реальности не пересекались: Рибак жил и писал на Украине, в сутках железнодорожной тряски.

«Детский садик – вот где настоящий хоррор, – однажды поделился Олег в скайпе. – Какой-то малый ухо моему Антохе расцарапал. Или не малый. Фиг чего добьешься. В себя уходит, молчит. Арсений у них там есть, всю группу терроризирует, даже воспетки сладить не могут. Дети…»

«Да, друг. Детство – это всегда тяжело и непросто. А вот Арсения надо бить! А лучше замочить его в новом рассказе», – ответил Никита.

«Так весь садик перебью».

«Ага. В стиле того рассказа Кинга, про учительницу в корсете».

Олег честно попытался. Открыл ворд, под своими именем и фамилией набрал красным шрифтом «Про садик???» (пока не всплывет единственно верное название), сходил на кухню, вернулся с кружкой чая, стал медитировать на чистый лист.

Спустя час сдался. Не будет рассказа, в котором монстры лакомятся вредным и задиристым мальчиком Арсением. Сегодня уж точно. Да и нехорошо это – убивать детей, даже драчунов, даже в вымышленных историях.

Олег, не сохраняя, закрыл файл и выкурил на лестничной площадке две сигареты. Посмеялся над собой, поругал себя. Блин, взрослый дядька, понимает ведь – нужное дело, садик-то: к социуму привыкнуть, куда без этого.

За сыном пришел в четыре пятнадцать: четверть часа накинул на занятие в музыкальной комнате, о котором еще утром сообщило расписание на стенде.

– Антон, папа пришел, – позвала рыжеволосая Николаевна, сменившая после обеда Михайловну. – Стул не забудь задвинуть.

Антон рванул к отцу. Взгляды детишек приклеились к Олегу: кто-то улыбался, кто-то изучал, но большинство смотрели с грустью – не их забирают.

В раздевалке было жарко: недавно включили отопление. Антон сел на лавку. Олег протер лицо и руки сына влажной салфеткой (мало ли какой заразы в саду нахватается), помог одеться.

– Как день прошел, силач? – спросил он, натягивая манишку. – Чего молчишь?

– Нормально.

– С кем дружил?

– Ни с кем.

– Чего так?

– Вот так. – Антон посмотрел на Олега с надеждой. – А мы завтра в садик не пойдем?

– Пойдем, – сказал Олег, как о чем-то несущественном. – Пф-ф, каких-то четыре дня осталось, а потом выходные.

Сын клюнул взглядом в старый, истертый линолеум.

Уже в дверях с Олегом поздоровался высокий мужчина в дутой красной куртке. Сосед сверху; сынишка в группе Антона, зовут, кажется, Руслан. Специфический мальчик: в саду, по словам Лиды (супруга вела тесное общение с мамашами в вайбере), ни слова за два года не сказал, а дома болтает без умолку.

– Пап, ты не забрал рисунок, – вспомнил на улице Антон.

– Вы что-то рисовали? Молодцы. Сейчас сбегаю, заберу.

Вернулся с синими уродливыми снежинками на половинке листа А4, еще раз похвалил сына и спрятал рисунок в рюкзак.

– Ну что, силач, куда двинем?

– За игрушкой?! – взбодрился Антон.

– А давай. Выберешь одну, любую.

– Хорошо.

– Тогда в путь.

Они свернули за угол двухэтажного здания и пошли по дорожке с разметкой «Старт – Финиш» и нарисованными белой краской классиками. Справа скучали отремонтированные прошлой зимой веранды, шелушащиеся разноцветием песочницы, горки и качели, сомнительные композиции из покрышек.

– Где ваша площадка?

Антон показал на песочницу в форме лодки, но ничего не сказал. Олег сдался: ладно, хватит на сегодня садика.

За следующим поворотом встретили Аркадьевну. Няня с пластиковым ведром в руке наблюдала за людьми, которые стояли у ступенек в старый подвал, вынесенный за пределы основного строения. Она обернулась на шаги и заулыбалась:

– Домой так рано собрался?

– Да! – бойко ответил Антон; у Олега потеплело в груди. – В магазин игрушек идем!

– Повезло тебе с папой.

Олег поздоровался с Аркадьевной. Из подвала выбрался хмурый мужчина в одноразовом плаще и резиновых перчатках. Опустил у входа черный целлофановый пакет для мусора, туго завязанный узлом, и снова сбежал по растрескавшимся ступеням. Рядом с пакетом высилась грязно-бордовая горка кирпичей, ни одного целого.

Аркадьевна как-то смущенно улыбнулась.

– Вот, затопило недавно, – протараторила она. – Разбирают.

Няня настойчиво напоминала Олегу более молодую исхудавшую версию бабульки, которая появлялась в распахнутых ставнях в начале советских киносказок «Морозко», «Золотые рога». Вот только эти ее упрямые глубокие линии на лице…

Снова появился мужчина, на этот раз без добычи, отошел от ступеней, зажег сигарету.

– Пап, а что там дяди нашли? – подергал за рукав Антон.

– Да старье разное, наверное, – ответил Олег. – Пойдем.

Олег провел сына мимо мужчины в резиновых перчатках и одноразовом плаще, полуосознанно стараясь защитить, прикрыть от происходящего, и искоса глянул на озабоченное лицо няни.

– А кости? – серьезно спросил Антон. – Кости могли найти?

– Вряд ли, – усмехнулся Олег, – откуда? Ну, разве что крыс.

Врать сыну он не умел. Почти.

Первый раз Антона вырвало около двух ночи.