Холодные рассветы

Он подался вперед, взяв в свои ладони ее голову, наклонил чуть ниже. Его губы коснулись её лба.

– Спи, хватит с тебя приключений на сегодня, – бесконечно тепло и мягко прозвучал тягучий баритон, разрушая ледяной звон тишины в супружеской спальне.

Она вернулась в исходное положение, сильнее прижавшись щекой к его коже, что покрывала грудь, и уснула, чувствуя себя в полной безопасности, словно его руки были крепостью, что окружила её и защищала от холодного, злобного мира, хранившего в себе столько опасности. Но теперь она нашла своё убежище, которое никогда не будет сломлено натиском вселенной, обрушавшей на неё свои жестокие удары.

Он же, заключив её в свои объятия ещё долго думал о её предложении. Теперь он просто выжидал, когда она сама захочет вновь ощутить их близость не только душевную, но и физическую. Он пробуждал в ней голод, умело действуя на слабое девичье сознание, желавшее получить запретный плод, который оказался не таким уж и запретным, ведь Бог, скрепивший их союз, создав мужчину и женщину, Сам повелел им «расти, множиться и населять землю». Почему Владиславу вдруг вспомнился этот факт из Псалтыри? Или из Евангелия? Может быть вообще из Библии… В половину третьего часа ночи, казалось, уже всё равно.

Он последовательно приучал её к себе: к своему телу, голосу, прикосновениям, будто она была диким зверьком, которого он хотел накормить, но тот боялся человека, что был таким сильным и большим для него.

Выходные прошли в ленивом и тусклом скитании по квартире с учебником по культурологии. Влад к концу воскресения закончил писать юридический до самой последней точки документ, привычный для людей с его образованием, но непонятный для всех остальных. Этот вроде бы русский язык, который был совершенно неясен для простых смертных и больше напоминал анамнез в истории болезни, составленный врачами, которые, как подумалось Лене, зачем-то взглянувшей на экран ноутбука, выражались столь же запутанно и витиевато, словно наводили порчу, а не объясняли людям причины и течение их недуга.

В понедельник они оба разъехались по своим рабочим местам: она – в институт, он – на студию. Обручальное кольцо было положено в кошелек в отдел с мелочью перед тем, как войти в аудиторию.

– Лен, – Ника пришла чуть позже, но задолго до звонка, села за одну парту с Ермолаевой, – прости меня за мою… назойливость, – извинилась девушка.

– Всё в порядке, – улыбнулась жена Никольского. – Это я что-то сорвалась…

– Это потому, что у тебя нет парня, – снова начала свою лекцию ее подруга.

«Да, парня нет, зато есть муж» – подумала про себя Лена.

– Ты, кстати, как-то…изменилась что ли… – заметила юная особа, окинув собеседницу оценивающим взглядом.

– В каком смысле?

– Не знаю… Стала женственнее… Или повзрослела? Не могу точно сказать. Как выходные-то провела? К родителям уезжала? – Ника всё не унималась, будто не могла нарадоваться тому факту, что они наконец-то помирились.

– Нет, не ездила. Почитала учебник, прибралась по дому… Так… Ерунда, – довольно уклончиво выразилась она.

– Скучно живешь, Ермолаева! – усмехнулась одногруппница. – Вот я с Ромой ездила кататься на горных лыжах. Тут база в Подмосковье… Ужас! Чуть не переломалась вся!

«Эх, – вздохнула в мыслях Лена, – знала бы ты, что на самом деле происходит в моей жизни!»

В аудиторию вошел преподаватель, начал лекцию. На второй паре было практическое занятие, на котором обе девушки получили достаточно высокий бал, поскольку ниже четверки пожилая женщина, ведшая этот предмет, никому не ставила.

– Слушай, – вспомнила Ника, когда все уже расходились по домам после окончания всех занятий, – мы тут думали поехать в выходные в загородный дом. В конце концов, двадцать третье февраля будет. Коттедж снимем, замутим там тусовку… Давай с нами.

– Нет, спасибо, – с улыбкой глядя на наивную подругу, отказалась Ермолаева. – Хочу уехать из Москвы. Мама скучает.

– Я уверена, что она тебя поймет и разрешит. Ну же, не ломайся! – её глаза округлились, чуть ли не слёзно уговаривая спутницу.

«Ну уж нет! – возмутилась Лена в мыслях. – Это ты у нас девушка свободная, а я теперь – замужняя женщина! Женщина…» – последнее слово особенно остро резануло сознание, что её аж передернуло.

– Ты чего? – удивилась Ника.

– Холодно тут, – солгала жена Никольского. – Да и по домам пора.

– Ну так что? – не унималась собеседница. – Поедешь?

– Нет. Не вижу смысла, – уже выходя на крыльцо института повторила свое решение Лена.

– Так ты точно ни с кем не познакомишься, если запрешься в своей конуре, – фыркнула её подруга.

– А мне и не нужно, – усмехнулась Ермолаева и направилась в сторону метро.

Одногруппница поплелась за ней. Они расстались на одной из станций, разъехавшись в разных направлениях.

Неделя протекала в привычном режиме: учеба – дом, дом – учеба. Никаких намеков, напоминаний. Всё чинно и благочестиво. Владислав даже не пытался подтолкнуть её к новой попытке наладить их интимную жизнь, по крайней мере, ничего не говорил, но делал… достаточно.